Основные принципы системного подхода к изучению психологических процессов сформулированы Б. Ф. Ломовым [20, 21, 22]. Целенаправленная психическая деятельность человека рассматривается как многоуровневая функциональная система, образуемая динамическим ансамблем психических функций: сенсорных, мнемических, мыслительных, моторных, хотя функциональная представленность различных компонентов в этом ансамбле может быть разной. Одной из фундаментальных характеристик системы психической деятельности является ее единство, неразложимость на отдельные элементы. И только с целью научного анализа допускается выделение отдельных функций и процессов для определения конкретной роли каждого из них в сложной структуре конкретных видов деятельности. В качестве обязательного компонента этой системы, по мнению Б. Ф. Ломова, выступает память, поскольку основной системообразующий фактор деятельности — представление цели и ожидаемого результата формируется и включено в содержание памяти. Процессы памяти выступают в качестве основных психологических механизмов, посредством которых обеспечивается организация и регуляция деятельности в целом и отдельных ее этапов и уровней. Применительно к памяти системный подход означает:
- раскрытие общих принципов организации и функций памяти;
- переход от микроструктурного анализа операционного состава процессов памяти к уровню макроструктурного анализа на уровне целостной структуры психической деятельности;
- раскрытие взаимосвязи и взаимодействия всех функциональных уровней памяти: сенсорной, кратковременной и долговременной внутри саморегулирующейся системы мнемических процессов;
- раскрытие взаимосвязей самой мнемической системы как интегрального образования с более широким контекстом целостной структуры деятельности и выявление ее специфической роли в этой структуре;
- раскрытие связей мнемических процессов со всеми структурными компонентами деятельности: сенсорными, мыслительным] моторно-речевыми, по отношению к которым память выступает как базовая функциональная система.
К изучению памяти ученые подходили с различными задачами и с разных теоретических позиций. Для большинства исследователей ассоцианистского (Г. Эббингауз), функционалистского (Д. Джемс) и бихевиористского (В. Вудвортс и др.) направлений было характерно стремление к выявлению количественных показателей работы памяти в связи с особенностями внешней стимуляции. При этом установлены важные зависимости работы памяти от различных объективных факторов: количества и структуры предъявляемых стимулов, времени предъ явления и заучивания порядка воспроизведения, наличия поме и т. п. Однако качественный анализ активности субъекта пр этом почти не производился.
Такой подход оказался ограниченным и способствовал формированию представлений о памяти как функции механичеекого непосредственного запечатления мозгом образов внешних объектов. Недостатки такого подхода становились все более очевидными, поэтому в 30—40-х годах внимание исследователей на правляется на анализ качественных характеристик активности субъекта при запоминании и воспроизведении, на связь памяти с мотивационно-целевой и операционной структурами деятельности. Представители гештальтпсихологии (К. Коффка, В. Кёллер и др.) изучали образование субъектом смысловых связей при запоминании. Было высказано мнение, что организация материала при его восприятии определяет аналогичную структуру следов памяти в силу принципа изоморфизма. Однако эффективность памяти при этом ставилась в полную зависимость от особенностей восприятия, что в значительной степени снижало активность самой памяти. В концепции К. Левина внимание акцентровалось на мотивационных компонентах мнемической активности субъекта. Основной детерминантой памяти выступала степень напряженности потребностей субъекта, отражающая состояние «силового поля», т. е. определенного соотношения объективно воздействующих и внутренних сил субъекта. Однако анализ только динамической стороны деятельности субъекта осуществлялся без учета ее конкретного содержания и социальной обусловленности.
Психологи французской социологической школы, развивавшие «теорию действий», рассматривали память человека как особую, исторически возникшую форму деятельности. П. Жане (1928) утверждал, что запоминание есть действие, формирующееся за счет выработанных людьми усложняющихся приемов, сначала внешних (например, завязывание узелков), затем интериоризованных, вербальных, направленных на закрепленш и последующее воспроизведение прошлого, так как память имеет своим назначением торжествовать над отсутствием прошлого, которое она хранит ради будущего. Жане отметил прогнозирующую функцию памяти, ее ориентацию на предстоящие акты поведения человека. Однако чисто социологическая трактовка памяти привела к ряду ограничений, в частности к тому, что только произвольная память, сознательно регулируемая субъектом, признавалась «собственно памятью» — мнемической деятельностью тогда как непроизвольная память относилась к низшим, чисто биологическим формам активности. Это приводило к парадоксальному отрицанию памяти у животных, а также у детей до 3—4 Лет. Содержательный анализ различных проявлений активности памяти человека, проведенный представителями теории действий, раскрытие социальной опосредствованности памяти, способов ее регуляции субъектом, генетический подход к ее изучению — все это оказало влияние на развитие первых концепций памяти в советской психологии.
Формирование первых концепций памяти в советской психологии в 20—30-х годах происходило в русле общей перестройки отечественной психологии на основе марксистско-ленинской методологии и материалистической рефлекторной теории. В этих концепциях, разработанных П. П. Блонским (1921), Л. С. Выготским (1926), А. Н. Леонтьевым (1931), было установлено множество важных закономерностей памяти. Наглядно проявлялась тенденция к преодолению идеалистических и механистических представлений, к утверждению активной и регулирующей роли психических процессов. Основным принципом изучения памяти становится ее качественный анализ в связи с содержанием и структурой конкретных видов деятельности, в которую она включена. Большое внимание уделяется генетическим и социальным аспектам памяти. Однако в этих первых концепциях имелось также немало трудностей и противоречий, отражавших ассимиляцию некоторых чисто социологических установок «теории актов».
Активно проводившаяся в 30—40-х годах разработка теоретических основ советской психологии привела к формированию «теории единства сознания и деятельности», в которой утверждалась ведущая роль деятельности в формировании психических процессов. На методологической основе деятельной концепции продуктивно развивались исследования памяти, связывавшие оценку ее эффективности с качественными изменениями в структуре деятельности, ее мотивах, целях и способах регуляции [13, 18, 23, 24]. Эти работы послужили переходной ступенью к изучению памяти в структуре конкретных видов деятельности: учебной, игровой, трудовой, спортивной — с целью разработки практических методов регуляции работы памяти. Получают свое раскрытие важнейшие аспекты активности памяти. Оригинальные методы исследования позволили наглядно показать зависимость запоминания и воспроизведения от различных объективных условий организации учебной деятельности и формирования рациональных способов переработки материала субъектом. В исследованиях [13, 14, 28] была тщательно проанализирована практически важная проблема произвольной и непроизвольной памяти. В отличие от предшествующих концепций непроизвольная память была раскрыта как активный процесс, включенный в структуру познавательной или практической деятельности, выступающий как ее закономерный продукт и не уступающий по своей эффективности процессу произвольной памяти.
П. И. Зинченко и А. А. Смирнов обратили внимание на общность функциональных механизмов непроизвольной и произвольной памяти, поскольку мнемический эффект любой деятельности как целенаправленной системы обусловлен характером полученного результата. Была глубоко раскрыта роль интеллектуальной и других форм активности субъекта при произвольном и непроизвольном запоминании, намечен подход к изучению памяти как к системе действий, взаимосвязанных на основе общности мотивационно-целевой направленности и операционного состава 125, 26, 28]. Таким образом, в этих работах здесь уже осуществлялся переход к системному методу анализа мнемических процессов, к изучению информационных и структурно-функциональных сторон памяти.
Основными достижениями деятельностного подхода к исследованию памяти являются раскрытие целого ряда частных и общих закономерностей произвольной и непроизвольной памяти, взаимодействия этих форм памяти с мыслительными процессами, практическая направленность на изучение памяти в условиях конкретных видов деятельности человека, в результате этот подход продолжает широко использоваться советскими психологами и получает признание у зарубежных исследователей. Однако при общей положительной оценке деятельностного подхода отметим и недостаточность внимания, которое уделялось объективно-статистической характеристике конкретных факторов эффективности памяти. Наблюдаются нечеткость и противоречивость в понятийном аппарате этой концепции, в результате чего память трактуется или как элемент структуры деятельности, или как ее побочный продукт, или как самостоятельная деятельность. Деятельность выступает единственным объяснительным принципом эффективности памяти и при этом не подвергается анализу как система, в самой структуре которой память выполняет продуктивные и организующие функции.
Осознание исследователями недостатков существующих теорий памяти стимулировало научный поиск, результатом которого стало стремительное развитие новых концепций, отвечающих задачам современности.
Информационная концепция памяти была вызвана к жизни в 50—60-х годах необходимостью комплексного подхода к оценке количественных и качественных характеристик памяти, выхода к решению ряда новых практических задач, связанных с программированным обучением, обеспечением эффективной работы памяти оператора и др. Использование теоретико-информационных мер и понятий при изучении памяти было связано с гипотезой о возможности рассматривать память человека как кибернетическую систему, связанную с приемом, переработкой информации и ее использованием в качестве сигналов для регуляции деятельности.
Информационная концепция памяти начала разрабатываться представителями бихевиористской школы [27 и др.] в 50-х годах и затем привлекла внимание исследователей других направлений. Ряд исследований памяти в связи с понятиями количества и ценности информации был проведен советскими психологами [6, 7, 8, 13, 14].
Представители информационного подхода, первоначально исходившие из не оправдавших себя гипотетических представлений о возможности отождествления памяти человека и компьютера, в действительности пришли к раскрытию многих важнейших закономерностей, качественно отличающих память человека от памяти технических устройств. Изучение информационных аспектов памяти позволило выделить ряд ее специфических особенностей, в частности ее способности к преодолению энтропии (неопределенности), к прогнозированию вероятности предстоящих событий; определить способы перекодирования, получить количественные характеристики объема, пропускной способности, надежности памяти. В русле информационного подхода была поставлена и продуктивно разрабатывается теоретически и практически важная проблема кратковременной и долговременной памяти. Временные аспекты памяти стали осознаваться исследователями как важнейшие ее свойства, необходимые для ориентации субъекта в пространственно-временной структуре окружающего мира.
Возрастающий интерес ученых к различным функциональным уровням памяти и операционной структуре осуществляемых ею информационных преобразований обусловил становление структурно функционального подхода. Анализ временных аспектов памяти позволил в настоящее время выделить три ее функциональных уровня: долговременную, кратковременную и сенсорную (иконическую)1, соответствующих различным этапам преобразования входной информации.
Разработка микроструктурного анализа [30] позволила раскрыть сущность сложных, не поддающихся внешнему наблюдению операционных структур сенсорной и кратковременной оперативной памяти. Применение микроструктурного анализа в соединении с принципом деятельностного подхода позволило В. П. Зинченко и его сотрудникам соединить операционные аспекты кратковременной памяти с характеристиками ее мотивационно-целевой структуры. На основе исследований, проведенных с помощью микроструктурного анализа, стало возможным построение структурно-функциональных моделей памяти, отражающих состав и последовательность операций по преобразованию входной информации в кратковременной памяти [30, 31, 16, 19]. Изучение операционного состава кратковременной памяти и факторов ее эффективности позволило наметить пути математического моделирования мнемических процессов [4 и др.].
Все названные психологические концепции памяти внесли существенный вклад в изучение различных сторон мнемических процессов, но ни одна не охватила их всесторонне. Это обусловлено сложностью изучаемых проблем, многообразием различных свойств и проявлений памяти. Наблюдающаяся в настоящее время активизация теоретических и прикладных исследований памяти способствует выявлению недостатков и крайностей различных концепций, но способствует также синтезу и рациональному использованию их положительных сторон. На основе деятельностного, информационного и структурно-функционального изучения памяти сформировался системный подход, который благодаря своей специфике выделился как самостоятельный аспект исследования мнемических процессов.
Задача системного подхода к изучению личности человека и его психической деятельности была поставлена Б. Г. Ананьевым [1]. Большую роль в становлении системного подхода сыграли психофизиологические концепции А. Н. Бернштейна и П. К. Анохина. В теории функциональных систем [2, 3] сконструирована модель целостной деятельности, представляющая ее как саморегулирующуюся информационную систему, функционирующую по замкнутому контуру. Характеризуя структуру образующих эту систему функциональных блоков (стадий), П. К. Анохин традиционно включает память в структуру начальной из этих стадий — стадию афферентного синтеза. Однако анализ функциональной структуры всех других стадий показывает, что память в ее различных проявлениях — необходимый компонент каждой из них [6]. Так, постановка цели и принятие решения не возможны без участия памяти, так как на основе прошлого опыта (долговременной памяти) строится и в кратковременной памяти сохраняется образ цели, прогнозируется представление предстоящего результата. Практическое действие, направленное на объект, не может осуществляться без участия оперативной кратковременной памяти, связывающей отдельные операции в единый процесс.
И наконец, память является одной из основных составляющих акцептора действия, где благодаря взаимодействию кратковременной и долговременной памяти происходит сопоставление образов ожидаемого и реального результатов действия. Эти данные позволяют осуществить переход ог микроструктурного анализа памяти к макроструктурному уровню ее изучения в целостной сложной структуре человеческой деятельности.
Элементы системного анализа памяти имели место, как уже отмечалось, в исследованиях, проводившихся на базе деятельностного, информационного и структурно-функционального подходов. Поэтому системный подход на его современном этапе является естественным их завершением, которое в то же время дополняет и служит качественному совершенствованию их концептуального аппарата. Для системного подхода, как и для деятельностного, принципиальным является вопрос о взаимосвязи процессов памяти и деятельности. В русле деятельностной концепции существовали различные точки зрения на характер такой взаимосвязи: память рассматривалась то как особая (мнемическая) деятельность со своим собственным операционным составом способов, мотивов и целей, то как побочный продукт деятельности, полностью зависящий от ее структуры и условий организации. Помимо определенной логической неувязки между такими положениями отметим, что в целом связь памяти и деятельности рассматривалась преимущественно в одном плане — в плане зависимости памяти от деятельности, тогда как память как бы утрачивала свои собственные закономерности. Несмотря на утверждение активности памяти, этой активности зачастую приписывался второстепенный характер, роль хранителя результатов других, более продуктивных познавательных процессов — перцептивных и мыслительных, в связи с чем изучались преимущественно когнитивные аспекты памяти.
Системный анализ макроструктуры деятельности привлекает внимание исследователей к другой важнейшей стороне взаимосвязи памяти с деятельностью — к продуктивным и регулирующим функциям мнемических процессов в этой структуре. Во многих исследованиях восприятия и опознания были выделены продуктивные функции памяти в формировании образов объектов [11, 15, 17, 301. Было показано, что сенсорная и кратковременная оперативная память уже на самых ранних этапах поступления информации на сенсорный вход человека осуществляют активный отбор, фильтрацию входной информации, определяя содержание и другие характеристики формирующегося образа.
В свою очередь, критерии такого отбора детерминированы долговременной памятью, сохраняющей эталоны, мотивационные установки и способы переработки входной информации. Таким образом, память стала осознаваться не только как продукт перцептивной и других форм психической деятельности, но и как важнейший фактор организации и регуляции познавательных процессов и деятельности в целом. Для большинства исследований памяти в рамках системного подхода становится характерным изучение когнитивных и продуктивных функций памяти в их единстве. В работах Р. М. Грановской [11] показано проявление отражательных (когнитивных) и продуктивных функций памяти в процессах восприятия. Эталоны памяти выполняют конструктивную роль на разных этапах формирования перцептивного образа. Тип восприятия, симультанный или сукцессивный, со всеми присущими им особенностями, обусловлен характером используемых эталонов долговременной памяти при активном участии кратковременной оперативной памяти.
Возможность восприятия объектов в затрудненных условиях также обусловлена продуктивными функциями памяти. Р. М. Грановской представлена модель в виде «кодового дерева» признаков в структуре памяти и описаны общие закономерности поэтапного взаимодействия эталонов памяти с признаками сенсорных сигналов. Системный анализ структуры и общей организации памяти дан в [12].
В работе [16] на основе системно-деятельностного подхода характеризуются мнемические компоненты целенаправленной деятельности как один из центральных механизмов ее регуляции. Эти возможности памяти авторы объясняют ее социогенетической природой, выводимой из действий субъекта. Сформировавшиеся на основе действий все образования памяти (образы, схемы, значения) рассматриваются как «застывшие» элементы действия, в силу чего память обладает порождающими способностями, развертывая свое содержание в регуляции последующих действий.
На основе анализа информационных преобразований в памяти было показано [6], что вероятностная структура объектов детерминирует определенную систему действий субъекта, в результате чего в памяти формируется интериоризованная мысленная модель объекта, содержащая программу его реконструкции при последующем воспроизведении. Продуктивная роль рациональной мысленной модели объекта в актах воспроизведения, а также процесс формирования такой модели в связи с конкретными задачами предстоящего воспроизведения (т. е. желаемого результата) исследовались в [25]. Изучение продуктивных функций памяти в структуре познавательной деятельности показывает вместе с тем, что процессы памяти: запоминание, сохранение,, воспроизведение — не проявляются изолированно. Будучи постоянно взаимосвязанными и взаимно детерминируя друг друга, они образуют единую саморегулирующуюся систему. Единую систему образуют также произвольная и непроизвольная память, что не допускает их резкого противопоставления, типичного для исследований 30—50-х годов.
Как отмечалось, мысль о единстве функциональных механизмов этих двух видов памяти была высказана уже в работах [13, 28]. Системный анализ памяти показывает, что все ее процессы могут выступать как в произвольной, так и в непроизвольной форме в зависимости от характера поставленной перед субъектом цели. Произвольная форма памяти, для которой характерна сознательная установка субъекта на будущее воспроизведение, выполняет в структуре познавательной деятельности организующую функцию, направляя все познавательные процессы на достижение мнемической цели. Непроизвольная форма памяти включена в структуру целенаправленной деятельности как способ достижения познавательных или практических целей [6].
Важнейший аспект системной организации памяти показан в [26]. Память характеризуется как активная саморегулирующаяся система действий, ориентированных на будущее. Сформулировано важное теоретическое положение о том, что память выступает в роли временного регулятора деятельности человека, объединяя в процессе онтогенеза прошедшие, настоящие и будущие акты поведения в единую функциональную систему. Таким образом, временная регулирующая функция памяти выступает как ее ведущая функция, качественно отличающая память от всех других психических процессов и раскрывающая сущность ее продуктивной роли в организации этих процессов и свойств во времени, в интеграции социального и индивидуального опыта в онтогенезе и проявлении зрелых форм человеческой деятельности.
Важнейшим аспектом системного анализа памяти является изучение ее отражательных и продуктивных функций в их взаимодействии со всеми структурными компонентами деятельности в целом [23]. Л. М. Веккер рассматривал память как универсальный интегратор психики на основе ее особой «сквозной» роли в организации всех психических процессов [9]. В структурно-функциональной модели памяти все ее функциональные уровни: сенсорная, кратковременная и долговременная — представлены в их взаимосвязи как единая система в структуре деятельности [4]. В наших исследованиях [7,8] память рассматривается как базовая функциональная система в структуре деятельности человека. Субъект, активизируя хранящиеся в ДП эталоны, мотивационные установки, представления цели, производит отбор входной информации через структуру сенсорной памяти. Оперативная кратковременная память выступает как центральный коммутирующий компонент деятельности, который служит для извлечения из долговременной памяти части информации, необходимой для различных сенсорных, мыслительных и моторно-речевых операций, а также для передачи в долговременную память информации о всех промежуточных и конечных результатах каждого действия и деятельности в целом. Память можно рассматривать как базовую функциональную систему, так как единство саморегулирующегося контура деятельности обеспечивается прежде всего функциями памяти. Осуществляя свои специфические функции, все сенсорные, мыслительные и моторные операции в то же время связаны с мнемическими функциями и посредством их объединены между собой в общий контур сложной, иерархически организованной структуры деятельности человека. П. К. Анохин рассматривал память как сложную, многоуровневую систему переработки информации [3]. На каждом из уровней информация проходит определенный этап перекодирования, начиная с биохимических реакций в молекулярно-клеточных структурах нейронов через процессы на уровне синаптических контактов и межнейронных связей до регулятивных проявлений на поведенческом уровне — уровне функциональных систем. Анализируя механизмы памяти разных уровней, П. К. Анохин заключает, что образование следов памяти (замыкание временных связей) —это всегда в конечном итоге тонкий протоплазматический процесс. Прочность этих связей может противостоять различным сильнодействующим влияниям. И вместе с тем информационное содержание образуемых констеллятов — программ памяти — извлекается с невероятной легкостью, как только складывается соответствующая жизненная ситуация. Именно различия в скорости течения явлений в окружающем нас мире и в нервной ткани мозга создают предпосылки для распространения опережающего возбуждения, при котором мозг уже при воздействии первого агента может моментально воспроизвести всю цепь химических реакций, зафиксированных в виде мнемических следов. Таким образом, мозг реализует свою важнейшую функцию как аппарат максимального и быстрейшего опережения последовательно протекающих событий внешнего мира. В этой связи раскрываются интимный механизм образования мнемических следов и способность памяти к вероятностному прогнозированию, ее антиципирующий эффект.
Различные аспекты соотношения поведенческих и следовых проявлений памяти раскрываются в исследованиях Н. П. Бехтеревой, Д. Нормана, Е. Н. Соколова и др. [5, 19, 29].
Являясь одной из основных форм активности личности, память определяется присущими субъекту природными и приобретенными свойствами. Однако аспекты индивидуальной работы памяти, ее роль в структуре личности как высшего уровня интеграции психических свойств разработаны очень мало. Системный подход к проблеме личности [20, 22] требует исследования многих, часто различных по своей природе, систем, в которые включен индивид. Память, по-видимому, следует отнести к полисистемным образованиям, поскольку в ней складывается система отношений, реализуемых в различных формах общения и видах деятельности человека. Б. Ф. Ломов считает, что раскрытие такой основной характеристики психических явлений, как субъективная форма их существования, лежит на пути исследования полисистемного способа существования человека. Эта форма возникает как бы на пересечении различных систем, к которым принадлежит человек, обеспечивая его единство как субъекта деятельности, познания и общения. Поэтому требуется и несколько иное в сравнении с традиционным понимание детерминации психических свойств, при котором в анализе причинно-следственных связей должны учитываться многомерность и многоуровневость психических явлений. С позиций системного подхода требуется и более широкая реализация принципа развития, одного из основополагающих в советской психологии. Этот принцип следует понимать не однозначно (например, только в социальном плане), а как многосторонний и многоуровневый процесс. В ходе развития личности происходят изменение детерминант, смена системных оснований, и это выражается в том, что на разных стадиях онтогенеза формируются разные системы психических качеств. По-видимому, соотношение социального и биологического оснований в психическом развитии человека складывается по-разному на разных стадиях развития психики, что требует специальных исследований, в частности, процессов памяти, которые пронизывают всю человеческую психику.
В свете указанных задач большое значение приобретают исследования памяти методами дифференциальной психофизиологии, показывающие связь различных динамических и содержательных свойств памяти с типологическими свойствами нервной системы человека. Гипотеза о наличии такой связи была высказана Б. М. Тепловым (1955). В работах Голубевой Э. А. обобщены результаты многочисленных исследований, проведенных ею и сотрудниками в 60—70-х годах [10]. Ими были получены корреляции между продуктивностью произвольной и непроизвольной форм долговременной и кратковременной памяти (объемом, прочностью, активностью) и ЭЭГ-показателями типологических свойств человека. Поиск соотношений между психологическими и психофизиологическими параметрами мнемической активности необходим для решения практически важных задач диагностики индивидуальных свойств памяти, зачастую выступающих в качестве профессиональных способностей в различных видах деятельности.
Таким образом, системный лодход, ассимилируя лучшие достижения предшествующих концепций, означает в то же время качественно новый уровень исследований мнемических процессов, создавая реальные предпосылки для раскрытия общих основных законов функционирования памяти и создания единой практически действенной теории мнемических процессов.
Системный подход позволяет не только сформулировать новые 'задачи и теоретические принципы изучения закономерностей мнемических процессов, но также разрабатывать новые практические методы раскрытия продуктивных функций памяти в организации и регуляции деятельности. Нами были проведены эксперименты по изучению некоторых видов операторской деятельности, в частности деятельности оператора-наблюдателя, работающего в системах обнаружения визуальных сигналов, оператора-телеграфиста, работающего с дисплеем, оператора АОС (автоматизированных обучающих систем). Комплексное использование методов микро- и макроструктурного анализа позволило четко определить и прогнозировать время каждого действия и всех составляющих его мнемических, сенсорных, речемыслительных и моторных операций с учетом их функциональной нагрузки.
На основе полученных данных были построены соответствующие структурно-функциональные модели [7], которые наглядно раскрывают состав, последовательность и взаимодействие всех операций, осуществляющих преобразование визуальных сигналов в интервале между их поступлением на сенсорный вход и ответными действиями оператора, а также направление всех обратных связей, передающих информацию о промежуточных и конечных результатах каждой операции и действия в целом. Такие модели отражают активный характер взаимодействия человека-оператора с источником информации, показывая возможные изменения функциональной нагрузки и пропускной способности психических операций в связи с изменением меры трудности решаемых субъектом задач.
Изменения функциональной эффективности могут быть выражены в показателях безошибочности и быстродействия каждой операции и деятельности в целом. Результаты таких экспериментов показывают, что в зависимости от характера поставленных задач меры неопределенности ситуации, условий индикации, тренированности оператора и др. изменяются, т. е. усложняется, развертывается или упрощается, редуцируется операционная структура каждого из этапов деятельности, раскрывая перед исследователем и конструктором систем «человек—техника» психологический механизм саморегуляции, адавгацци, и рациональной перестройки деятельности. Результаты таких-экспериментов позволяют давать практические рекомендации относительно условий организации операторской и других видов деятельности, обеспечивающих оптимальную функциональную нагрузку на каждом ее этапе и на этой основе ее высокую конечную эффективность.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. М., 1977. 380 с.
2. Анохин П. К. Кибернетика и интегративная деятельность мозга // Вопр. психологии. 1966. № 3. С. 10—32.
3. Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968. 547 с.
4. Аткинсон Р. Человеческая память и процесс обучения. М., 1980. 528 с.
5. Бехтерева Н. П., Трохачев А. И. Некоторые данные об электрической активности глубоких структур мозга при изучении оперативной памяти // Вопр. психологии. 1966. № 3. С. 15—29.
6. Бочарова С. П. Память как процесс переработки информации: Автореф. дис. ... д-ра психол. наук. Л., 1976. 36 с.
7. Бочарова С. П. Память как базовая функциональная система в структуре деятельности человека-оператора // Психол. журн. 1981. Т. 2, № 3. С. 3—9.
8. Бочарова С. П. Итоги и задачи исследования памяти на современном этапе // Там же. 1984. Т. 5, № 1. С. 18—25.
9. Веккер Л. М. Психические процессы. Л., 1981. Т. 3. 335 с.
10. Голубева Э. А. Индивидуальные особенности памяти человека. М., 1980. 151 с.
11. Грановская Р. М. Восприятие и модели памяти. М., 1974. 361 с.
12. Забродин Ю. М., Зинченко В. П., Ломов Б. Ф. Анализ структуры и организации памяти//Аткинсон Р. Человеческая память и процесс обучения. М., 1980. С. 5—22.
13. Зинченко П. И. Непроизвольное запоминание. М., 1961. 562 с.
14. Зинченко П. И., Бочарова С. П., Невельский П. Б. Вопросы памяти: XVIII междунар. психол. конгр. // Вопр. психологии. 1967. № 2. С. 143_157.
15. Зинченко В. П. Продуктивное восприятие // Там же. 1971. № 6. С. 27—42.
16. Зинченко В. П., Величковский Б. М., Вучетич Г. Г. Функциональная структура зрительной памяти. М., 1980. 272 с.
17. Клацки Р. Память человека. Структура и процессы. М., 1978. 319 с.
18. Леонтьев А. И. Проблемы развития психики. М., 1981. 584 с.
19. Линдсей П., Норман Д. Переработка информации у человека. М., 1974, 550 с.
20. Ломов Б. Ф. О системном подходе в психологии // Вопр. психологии. 1975. № 2. С. 31—45.
21. Ломов Б. Ф. О состоянии и перспективах развития психологической науки в СССР//Там же. 1977. № 5. С. 9—24.
22. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М., 1984. 445 с.
23. Лурия А. Р. Память и строение психических процессов // Вопр. психологии. 1960. № 1. С. 112—128.
24. Лурия-А. Р. Нейропсихология памяти: В 2 т. М., 1974. 311 с.
25. Ляудис В. Я. Проблема готовности памяти к воспроизведению//Вестн. Харьк. ун-та. 1969. Вып. 2: Проблемы психологии памяти и обучения. С. 11—15.
26. Ляудис В. Я. Память в процессе развития. М., 1976. 255 с.
27. Миллер Дж. Информация и память // Восприятие. Механизмы в модели. М., 1974. С. 205—247.
28. Смирнов А. А. Проблемы психологии памяти. М., 1966. 423 с.
29. Соколов Е. Н. Предисловие // Клацки Р. Память человека: Структура И процессы. М., 1978. С. 5—7.
30. Сперлинг Дж. Модель зрительной памяти // Инженерная психология за рубежом. М., 1967. С. 69—94.
31. Флорес Ц. Память // Экспериментальная психология / Под ред. П. Фресса, Ж. Пиаже. М., 1966. Вып. 4. С. 209—331.
1. Понятие «иконическая память» введено У. Найссером в 1972 г. Оно отражает способность сенсорной зрительной памяти к непродолжительному сохранению полного образа объекта («иконы»).