Столь значимое место внимания в системе общей психологии в первую очередь определяется его местом в психике жизнедеятельности человека. Примечательно, что само по себе внимание — процесс, в котором есть и познавательные, и эмоционально-волевые аспекты.

С одной стороны, эмоционально окрашенные объекты и слова привлекают внимание сами по себе, нередко помимо нашего желания. А чтобы прочесть скучную книгу или выслушать нудного докладчика, нужно специально сконцентрировать на них внимание. Если же, напротив, человек станет уделять слишком много внимания своим эмоционально-личностным проблемам, к примеру, вновь и вновь возвращаясь к старой обиде, постоянно удерживая в уме услышанные от обидчика слова, это изрядно осложнит его повседневную жизнь. Один из современных психологов Михай Чиксентмихайи, к работам которого нам еще не раз предстоит обратиться, формулирует то, в чем многие из нас смогли убедиться на собственном опыте: «Сила стресса, который мы испытываем, зависит куда больше от того, сколь успешно мы управляем собственным вниманием, чем от того, что с нами на самом деле происходит. Воздействие физической боли, потери денег, публичного оскорбления зависит от того, насколько мы обращаем на них внимание» [148, 70].

С другой стороны, внимание нередко требует от нас волевого усилия и сопровождается особым эмоциональным переживанием. Иногда это не самое приятное переживание напряжения, знакомое каждому, кому доводилось работать в шумной комнате, а иногда — радостное переживание увлеченности выполняемой работой.

Не менее очевидна связь внимания с нашими потребностями и мотивами. С одной стороны, мы не можем быть невнимательны к жизненно значимым объектам и событиям — предметам биологических потребностей. С другой — испытывая сильное нежелание встречаться с определенным человеком или даже предметом, мы можем ненароком не обратить на него внимания, даже когда он оказывается рядом.

Среди познавательных процессов внимание занимает немаловажное, едва ли не центральное место. Участие его в восприятии несомненно: восприятие по определению избирательно, и знаменитая максима Козьмы Пруткова «Нельзя объять необъятное» в отношении него верна как никогда. Мир воистину необъятен, в нем значительно больше предметов, звуков, запахов, прикосновений, чем человек в состоянии воспринять в любой из моментов времени. Поэтому восприятие требует отвлечения от некоторых из них, и только в результате такого отвлечения мы можем рассмотреть, услышать, ощутить что-то другое, более важное. В итоге воспринимаемый предмет, который называется обычно объектом внимания, становится для нас более ясным, мы различаем в нем больше деталей и оттенков, прослеживаем, как он изменяется, что с ним происходит. Восприятие и внимание работают рука об руку, и сложно провести между ними жесткую границу, разделить «сферы влияния».

То же самое можно сказать и о связи внимания и мышления. Когда мы размышляем, внимание предстает как сосредоточение сознания на решаемой задаче, как стремление не пропустить ни одной детали и способность не отвлекаться на сторонние мысли. У.Джемс отнюдь не случайно заметил, что гений — это внимание. Но для гения важна не только сама способность сосредоточиться на важном и отвлечься от суетного, сиюминутного. Не иначе как внимание стоит и за проницательностью — способностью заметить и выделить наиболее существенные аспекты изучаемого явления и придать своим мыслям именно то направление, которое ведет к правильному решению задачи.

Насколько тесна связь между вниманием и речью, нам еще не раз предстоит убедиться на протяжении этой книги. С одной стороны, именно речь позволяет организовать внимание. Посредством простейшей речевой команды мы можем привлечь внимание ребенка к скучной для него домашней работе, а внимание неосмотрительного пешехода — к приближающемуся автомобилю. С другой стороны, как недавно показал американский лингвист Рассел Томлин [361], человек, строя речевое высказывание, выбирает в качестве подлежащего название именно того предмета, на который обращено в данный момент его внимание.

Эту удивительную и вместе с тем вполне понятную закономерность Р.Томлин подметил, анализируя речь спортивных комментаторов во время хоккейных матчей. Сравним две языковые конструкции: «Смит перехватил шайбу» и «Шайба была перехвачена Смитом» (вторая, пассивная, конструкция не очень часто встречается в русском языке, но весьма распространена в английском). Если в фокусе внимания комментатора — нападающий Смит, то более вероятно первое высказывание, а если шайба — второе.

К сходным результатам привели и экспериментальные исследования. В них люди описывали содержание мультфильма про двух рыбок, одна из которых с аппетитом поедала другую. Благодаря специальным манипуляциям внимание зрителей было обращено то на одну, то на другую рыбку. Результат был вполне предсказуем: именно та рыбка, которая оказывалась «объектом внимания», становилась подлежащим в предложениях, формируемых наблюдателем.

Таким образом, внимание действительно «пронизывает» все наше познание. Неслучайно отечественный психолог, профессор Ленинградского, а в конце жизни — Вашингтонского университета Лев Маркович Веккер (1918 — 2001) отнес внимание к так называемым сквозным психическим процессам, организующим познавательную сферу человека и интегрирующим разные уровни психики [10]. К этой же группе психических процессов, которая выделяется наряду с собственно познавательными процессами (ощущение, восприятие, мышление), относится и память.

Участие внимания в работе памяти не подлежит сомнению и постоянно дает о себе знать в нашей повседневной жизни. Если нам необходимо, чтобы человек запомнил какую-то информацию — скажем, название магазина на рекламном щите, мы обращаем на это его внимание. Если хочется, чтобы друг, вернувшись из путешествия, рассказал о чем-то особенном, например о том, как выглядит дом Владимира Набокова на Большой Морской в Петербурге, мы просим обратить особое внимание на этот дом — один из тысяч домов в городе. А ведь задача будет состоять в том, чтобы запомнить, как дом выглядел, и рассказать об этом спустя некоторое время. Наконец, возьмем известный анекдот о муже, который никогда не помнит, во что была одета его жена. «Во что-то, конечно, была одета, иначе я бы заметил», — говорит он. Поскольку не заметил, не обратил внимания, то и не запомнил.

А если информация уже хранится в памяти? Проблема в том, что ее там слишком много: по мнению некоторых теоретиков, не просто много, но всё, с чем человеку довелось встретиться в течение жизни [54]. Значит, поиск и припоминание фактов, которые относятся к какому-то конкретному событию или необходимы для решения поставленной задачи, тоже едва ли возможны без участия внимания.