П. Жане — французский философ, психолог, психиатр — полагал, что «память следует считать самым важным явлением нашей психической организации, и ничтожные даже ее изменения оказывают огромное влияние на всю нашу психику» (Жане, 1913, с. 69). Исследование памяти — одна из тех областей, где им тонко очерчивались и философская, и психиатрическая, и собственно психологическая грани проблемы.

Жане никак не хотел верить в необратимость времени. Он с увлечением говорил о понятии чистого воспоминания А. Бергсона. «Это — одна из первых попыток опровержения вульгарного представления о «смертности» прошлого. Слова Бергсона «все создается, ничто не умирает» содержат в себе глубочайшую истину. Б;з всякого сомнения, люди, которые когда-то изобрели телескоп, однажды сделают и более потрясающее открытие, которое я предлагаю назвать палеоскопом. Когда он попадет вам в руки, вы сможете увидеть прошедший день, который казался вам уже исчезнувшим, не существующим и который, возможно, предстанет вновь перед вашим взором со всеми деталями ваших действий. Вы также увидите и те действия и переживания, которые не запомнились, которые не оставили следа в вашей памяти» (Janet, 1936, с. 155-156).

Память человека, с точки зрения Жане, направлена на овладение временем, поэтому можно сказать, что она уже является своего рода палеоскопом. Прошлое сохраняется благодаря памяти. «Мы не знаем, существует ли время, если-да, то как, но мы знаем, что человеческий разум создал память как попытку его преодоления» (там же, с. 168).

В «Психическом автоматизме» (1889), первой своей значительной работе, Жане выделял два вида памяти: элементарную чувствительную (воспоминание известного ощущения) и сложную, интеллектуальную (заключается в воспоминании сложных идей и может существовать у человека только благодаря дару речи). Исследуя элементарные проявления психического, рудиментарные формы сознания, он большей частью имел дело с чувствительной памятью. Жане изучал возвращение исчезнувших, отсутствующих в состоянии бодрствования воспоминаний в сомнамбулическом состоянии. Он пришел к выводу, что существенным элементом воспоминания служит «образное воспроизведение ранее испытанного ощущения» (Жане, 1913, с. 91). Память и ощущение, амнезия и анестезия оказываются тесно взаимосвязаны в понимании раннего Жане. Сложные психические явления у каждого человека в каждый момент его жизни слагаются из образов разных модальностей, и их воспоминание зависит от воспроизведения соответственных элементарных образов. «Если почему-либо образы эти не могут больше быть воспроизведены, то и все связанные с ними воспоминания исчезают и, хотя человек может еще мыслить и говорить при помощи новых образов, он уже не помнит больше прежних своих мыслей и слов. Если же сделается почему-либо возможным оживление старых образов, то в памяти субъекта вновь всплывут все прежние воспоминания. И это делается возможным лишь тогда, когда наступает прежнее состояние общей чувствительности. Запоминание или забывание сложных явлений зависит, следовательно, от большей или меньшей устойчивости общего состояния чувствительности» (Жане, 1913, с. 104), а изменения памяти — от колебаний чувствительности.

Связь памяти и общего состояния чувствительности представляет большой интерес, что находит подтверждение и в современных исследованиях. В.В. Нуркова в книге «Свершенное продолжается: психология автобиографической памяти» приводит пример такой работы, проведенной А. Азарян: «После трагического землетрясения в г. Спитаке (1988) выжившие дети из-за шока потеряли память. Извлеченные из-под обломков, они не могли вспомнить даже своих имен. Ничто не помогало. Анаид Азарян применила метод «знакомых запахов». Попытка воссоздать мир знакомых ребенку домашних запахов предполагала, что это восстановит и все другие утраченные элементы воспоминаний. Запахи свежеиспеченного хлеба, полевых цветов, домашних животных помогли преодолеть стену беспамятства, воздвигнутую пережитым шоком» (Нуркова, 2000, с. 14).

Изменение памяти может быть также связано с психической слабостью, приводящей к ограниченности поля сознания и трудностям синтетической функции психического. Заболеванием, при котором наиболее ярко проявляются феномены психической слабости и сужения сознания, Жане считал истерию. Уже в ранних гипнотических экспериментах с Леонией Жане обращал внимание на факт диссоциации: испытуемая не осознавала, не помнила его инструкций, но выполняла их очень точно. Жане подробно исследовал различия Леонии и ее alter ego (названное сначала Blanche, а затем Adrienne) и выяснил, что Adrienne чувствовала боль, к которой была безразлична Леония, видела объекты, которые не видела последняя (Veer, 2000, с. 68). Такого рода расщепление, раздвоение личности может иметь корни в травматическом переживании, когда некоторые части опыта не воспринимаются/не принимаются «я» человека и образуют альтернативную группу, которая стремится найти себе выражение. Такими условиями оказываются сомнамбулические состояния. Когда человек несколько раз попадает в определенное гипнотическое состояние, воспоминания группируются и образуют новый центр, вторую личность с ее собственными чувствами, идеями, памятью. Основная личность может ничего не знать и не помнить о своем «другом» существовании. Амнезия оказывается своего рода «страхом помнить» (Janet, 1909, с. 16), следствием невозможности ассимилировать тот или иной опыт, который, однако, продолжает свое существование в виде фиксированных идей. Жане создал целую систему работы с травматическими воспоминаниями (см.: Janet, 1919; Janet, 1924; van der Hart, Brown, van der Kolk, 1989 etc.). Терапия травмы Жане — один из наиболее разрабатываемых моментов его теории в современной психологии.

Если при исследовании феноменов низших форм психической Деятельности изучалась в основном чувствительная память, то в психологии поведения на первый план выходит интеллектуальная память: под воспоминанием здесь подразумеваются лишь явления, которыми субъект может произвольно оперировать, воспроизводить в нужный момент, пересказать другому и т.д.

Жане отрицал сведение памяти к трем операциям сохранения, воспроизведения, узнавания. Он неоднократно подчеркивал, что сохранение не тождественно памяти. Оно наблюдается и в неживой природе. Память отлична от привычки. Она отлична и от точного воспроизведения прошлого события, определяемого условиями, аналогичными тем, при которых реакция возникла впервые (как в знаменитом случае Ирен (Жане, 2000)). Память — не реминисценция. Важной особенностью памяти является возможность ее функционирования в связи с новыми стимулами или обстоятельствами, отличными от первоначальной ситуации его появления. Память состоит в конструировании сокращенного образа события, которого было бы достаточно, чтобы представить это событие не присутствовавшим при нем. Воспроизведение разворачивается в ответ на социальную стимуляцию — вопрос и не мешает адаптации к новым явлениям, и не разрушает актуального поведения.

В отличие от Бергсона, полагавшего, что память сопровождает каждое восприятие, каждое действие, Жане говорил о памяти как о весьма редком феномене. Ребенок до 3-4 лет не обладает ею, и в дальнейшей жизни существуют моменты, когда мы не имеем памяти (сон, эпилептический припадок). В конце жизни человек теряет память, то же самое происходит и при многих болезненных состояниях. Память оказывается для человека незаменимым средством преодоления пространства и времени, необходимого в процессе его жизни в социуме; она служит социальному индивиду. Память не нужна изолированному субъекту. Это знание прошедшего, которое обращено на другого или на самого себя; знание, отличное от механизма, лежащего в основе привычки животного («Если бы собака обладала памятью, — говорит Жане, — она бы, вернувшись домой с прогулки, рассказала хозяйке: «Я встретила ужасную, плохо воспитанную собаку, которая наговорила мне массу грубостей»» (Janet, 1928, с. 223)). Память маленького ребенка начинается, когда, например, переживая какое-то событие (лающая на него собака или встреча с другим ребенком), он хочет рассказать о нем маме, но ее в данный момент нет рядом, и он откладывает действие. Ребенку необходимо соотнести и соединить воедино два действия, две поведенческие линии (связанное с пережитым событием и общением с мамой). Такого рода действие
подчиняется сигналам, отличным от естественных сигналов внешнего мира. Действие памяти, рассказа о некотором событии разворачивается в ответ на социальную стимуляцию, оформленную в вопросе.

Сложные идеи и действия понимаются и сохраняются в памяти главным образом благодаря речи. Если человек не может рассказать либо другому, либо себе самому во внутренней речи, событие не входит в поле сознания, оно не сохраняется — акта памяти не происходит. Безусловно, такие события оставляют свой след (например, мнестические фиксации), но они существуют вне сознания и проявляются в особых обстоятельствах, не зависящих от воли человека. Мы могли бы сказать, иметь память о чем-то, по Жане, значит быть доступным сознанию. В "L'evolution de la memoire et de la notion du temps" (1928) Жане выделял несколько этапов развития памяти.

Память берет начало в действии отсрочки, ожидания и расцветает с усилением социальных форм поведения. Первой формой памяти в собственном смысле этого слова является поручение. Поручение — это приказ выполнить акт запоминания. Оно может быть простым (ограничивается перемещением объекта, принесением его другому, отсутствующему в данный момент), но когда объект слишком тяжелый, стесняющий движения, не дающий действовать привычным образом, человек вынужден использовать как технические, так и символические (язык, знаки) средства для достижения желаемого результата. Последние особенно удобны: их легко «перемещать», и они сами становятся средствами воздействия. Вождь, обнаружив врага, говорит солдатам: «Направляйтесь скорее в левый угол лагеря, враг там». Он «перемещает» с помощью языка. Поручение становится не физическим, но словесным.

Новый этап развития памяти — воспроизведение некоторого сообщения. Представим себе ситуацию, в которой вождь говорит часовому, прибежавшему к нему с вестью о приближении врага: «Командира отряда здесь нет, он там вместе с войском, иди и передай ему то, что ты только что рассказал мне». Он дает вербальное поручение, и часовой передает его командиру, он должен его повторить. Воспроизведение стремится в точности повторить исходное сообщение или действие. Так действует ребенок, выучивший стишок и без устали его читающий, даже если не понимает ни слова. Когда человек воспроизводит что-либо, он не говорит с другим, но осуществляет особый акт, который, впрочем, вызван социальной причиной.

Иногда отсутствующему требуется сообщить не только приказ, но и общую ситуацию, а для этого необходимо описание. Оно предполагает использование огромного множества психологических изобретений, к которым человечество шло шаг за шагом. Описание ведется с помощью знаков — танца, жестов и мимики, рисунка и, наконец, слова. Наши воспоминания изменяются, преображаются, встраиваясь в дискурс. Словесное описание может быть быстрым, и это принципиально для памяти. Описанию не нужно длиться часами — его не будут слушать. Оно запускается вопросом. «Если вы меня спросите, понравилась ли мне долина Альп, она сразу всплывет у меня перед глазами. Но это описание не появилось бы без соответствующего вопроса», — говорит Жане. Он относит описание к примитивной памяти, поскольку оно касается устойчивых объектов, предполагает их продолжающееся существование. Памяти как знания прошедшего, того, чего уже нет, не существует в ранних формах, исходящих из посылки, что объекты нашего припоминания продолжают существовать: когда часовой прибегает в лагерь и рассказывает вождю о приближающихся врагах, он не сомневается, что они все еще там, где он их видел. И только на довольно поздней стадии развития памяти возможно описание объектов, событий, которые могут и не быть там, где их видели в момент совершения акта запоминания. Элементарные формы памяти не предполагают исчезновения объекта, они предназначены для «борьбы с отдаленностью». И предстоит еще долгий путь до того момента, когда прошедшее окажется исчезнувшим. Но и тут память не потеряет своей связи с настоящим. Рассказ — поведение, которое учитывает как прошедшее событие, так и настоящее, осуществляясь в ответ на вопрос, задающийся здесь и теперь, таким образом оказывается промежуточным звеном между воспроизведением прошлого действия и восприятием настоящей ситуации. Составление и сохранение рассказа образуют ядро человеческой памяти.

В повествовании описываются уже не статичные объекты, но события. Оно имеет дело с тем, что существовало, когда мы были свидетелями этого события, но что может уже не существовать, измениться в настоящий момент. Примитивные формы памяти более утилитарны. Описание вдохновляет нас посетить достопримечательности, о которых нам рассказали. Повествование же не гарантирует нам, что мы найдем то, о чем в нем говорится. Общее правило сохраняет свою значимость: память передает некоторое событие тем, кто не пережил его, не присутствовал при нем. Она остается формой борьбы с отсутствием, а в случае повествования оказывается методом, помогающим человеку почувствовать причастность к событию.

Фабуляция была, по Жане, доминантной формой памяти у примитивных народов. Она характеризуется тем, что не ищет истины, часто не соответствует реальному положению вещей. «Илиада» и «Одиссея» — истории Троянской войны, но рассказанные особым образом, как занимательная история, в которую поэт постоянно вносит свои добавления. И слушатель с упоением следит за разворачивающимися событиями, но он не задумывается об их истинности. Это история о прошлом, не обязательно отражающая его исторически, но важная сама по себе. Фабуляция отличается богатством и сложностью, может включать несколько частей, связанных друг с другом, и одна часть следует за другой, составляя некоторое единство. Время здесь соединено с пространством, поскольку пространство понятнее, оно используется, чтобы сделать понятным и сам рассказ. Так, фабуляция постепенно становится повествованием о путешествии, принимает форму путешествия, перемещения в пространстве. Измышляющий человек располагает свой рассказ в порядке, соотносящимся с действиями, событиями, перемещениями. Другая особенность фабуляции — единство эмоционального переживание связывающего ее части воедино. Она апеллирует скорее не к действиям, но к переживаниям, чувствам (регуляторам действия). Характер переживаний позволяет выделить главы, он отделяет разные части рассказа друг от друга. В фабуляции содержится попытка создать у отсутствовавших во время события те переживания, которые испытывали его участники: передать ощущение радости, триумфа, горечи поражения, потери, которые бы испытал человек, если бы он сам присутствовал при этих событиях. Переживание не может быть навязано или появиться как-то вдруг, оно вырастает из предыдущих событий, действий. Чтобы добиться результата, Гомер должен был начать с положения вещей до Троянской войны, дать почувствовать трудности, чтобы потом слушающий мог пережить триумф воинов. Следую-
щей характеристикой фабуляции выступает появление некоторого порядка, «до» и «после», необходимого для конструирования времени и придающие фабуляции некоторую свободу и гибкость: определение последовательности, ее знание дает возможность ее изменения.

И все же, по Жане, фабуляция еще очень далека от того, что мы привыкли называть памятью. Она создает события, связанные друг с другом, но не с реальным действием. Современного человека, применяющего к воспоминанию критерий истинности, вряд ли удовлетворит эта форма памяти. Действие и рассказ в фабуляции относительно независимы. До некоторого момента наша память смешана, зависит от действия, но к определенному этапу развития повествования она теряет эту связь. Образуется некоторый зазор между рассказом и поведением, существующими независимо. Этот разрыв ярко проявляется в фабуляции, отрывающейся от почвы реального действия и теряющей функцию побуждения к нему. Необходимым оказывается заново соединить слово и действие, что становится задачей следующего этапа развития памяти — настоящего.

Настоящее состоит из рассказа о действии в процессе совершения этого действия. В форме рассказа действие встраивается в серию других повествований, касающихся прошлого и будущего. Настоящее конструируется человеком в акте «презентификации» (Janet, 1928, 1936). Презентификация не состоит исключительно в рассказе о настоящем, но сопряжена также с упорядочением вокруг этого рассказа повествований прошлого и будущего, с ним связанных, поэтому настоящее, по Жане, вбирает в себя недавнее прошлое и скорое будущее. Этот акт перешифровки действия в вербальную форму делает событие настоящего доступным памяти, актуализации и использованию, то есть частью личной истории человека. Длительность настоящего определяется длительностью рассказа в отношении производимого действия.

Если, изучая чувствительную память, Жане обращался в основном к симптоматике истерии с присущими ей ярко выраженными феноменами подсознательного, то, говоря о феномене настоящего, он использовал исследования другой нозологической группы — психастении. Эти пациенты Жане испытывали трудности в переживании реальности собственных состояний сознания, реальности явлений внешнего мира. Их воспоминаниям не хватало яркости, жизненности. Больные без затруднений отвечали на вопросы, касающиеся как недавних, так и отдаленных событий, но делали поправку следующего типа: «То, что я рассказываю, не имеет никакого значения, это неправда, поскольку мне все это безразлично» {Janet, 1924b, с. 8). Несмотря на сохранность памяти, больные говорили об ее исчезновении. Они также обнаруживали трудности оценки длительности. Больной Zd.: «Время больше не существует для меня ни в какой форме. Для меня нет больше ни часов, ни лет, ни минут, мои часы все время показывают одно и то же» (там же, с. 10).

Следствием трудности настоящего является также феномен дежа вю (deja vu) — ложного узнавания с полной уверенностью в том, что событие уже происходило когда-то. Так, больной, увидев буфер, опрокинутый поездом на вокзале Монпарнас, замечает: «Странно, что столько денег тратится, чтобы повторить одну и ту же сцену без особой на то причины». Дежа вю — это своего рода феномен удвоения. Наряду с актуальным восприятием существует и дублирующий это восприятие образ. Эти ощущения уже виденного и никогда не виденного Жане объясняет чувством неполноты, столь характерным для случаев психастении. Здесь имеет место смешение прошлого и настоящего, или, точнее, отсутствие настоящего. Дежа вю появляется, когда необходимо усилие, особый акт внимания, как раз то, что столь важно в чувстве настоящего.

Акт настоящего недоступен ребенку и сложен даже для взрослого. Жане приводил пример больных неврозами. По Жане, неврозы поражают высшую, развивающуюся часть функции, чем и является настоящее. Невротик не может с ним совладать. Он живет в прошлом, возвращаясь многократно к уже свершившимся событиям. Память для него — история, в которой он существует. Реальная же, практическая жизнь тревожит, беспокоит. Настоящее требует жизни и активного действия в данной конкретной ситуации, оно изменчиво, нестабильно. Поэтому именно функция реалности находится на вершине иерархии психических действий. Без нее действия «лишены остроты чувства реальности смутные воспоминания без достоверности и радости настоящего» (Жане, 1911, с. 289). Настоящее требует полноценного действия, без подмены его действием, проигранным в воображении, и рассказа-повествования, глубинным образом связанного с ним. Эти требования часто бывают не под силу не только невротикам.

По отношению к настоящему ориентирована автобиография становящаяся отправной точкой идентичности личности. Здесь нет двух организующих границ рассказа, как в историях о богах и героях — рождения и смерти. Ключевой является именно точка настоящего, как пункт пребывания (прибытия и отправления) задающий ориентиры для рассказа и осмысления. У нас нет другого способа произвольного сохранения информации, кроме как памяти, функционирующей в форме рассказа. Личная память человека состоит из такого рода рассказов, которые в идеале должны быть ориентированы на настоящее, то есть на реальность, жизнь в данный момент времени. Настоящее стягивает рассказы, относящиеся к прошлому и будущему.

Понимание памяти Жане многогранно. Оно выросло в основном на материале патологии, но апеллировало и к другим областям психологического знания (детской психологии, социальной психологии, особенностям функционирования психики взрослого человека в норме). Жане начинал с исследования элементарной чувствительной памяти, формулируя гипотезу об общей чувствительности как объяснительном факторе изменений, претерпеваемых памятью. В дальнейшем он перешел к изучение интеллектуальной памяти, рассматривая ее как сложное социальное действие, форму борьбы с отсутствием. И в ранних, и в поздних работах «память выступает как особый аспект рассмотрения целостной психологической системы человека, анализ которой предполагает решение целого ряда до сих пор изолированных друг от друга психологических проблем — интегрированности личности, соотношения сознания и бессознательных явлений, оперирования человеком временными отношениями и многих других» (Анциферова, 1969, с. 178). В «Психическом автоматизме» Жане говорил о двух силах психического: синтетической, творческой и консервативной. Также и память у него играла двоякую роль, воплощая действие этих сил, как это удивительно похожим образом было выражено Н.А. Бердяевым: «Победа над падшим временем есть победа памяти как энергии, восходящей из вечности во время. Но память тоже обладает способностью окостеневать и объек-тироваться. И тогда память, вместо силы преображающей, делается силой инерции» (Бердяев, 1991, с. 288). В своей творческой функции Память для Жане выступала преобразующим саму суть жизни процессом.

Литература

1. Анциферова Л.И. Психологическая концепция Пьера Жане // Вопросы психологии. 1969. № 5.

2. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М., 1991.

3. Жане П. Неврозы. М., 1911.

4. Жане П. Психический автоматизм. Экспериментальное исследование низших форм психической деятельности человека. М , 1913.

5. Жане П. Эволюция памяти и понятие времени // Психология памяти / Под ред. Ю.Б. Гипппенрейтер, В.Я. Романова. М.: Изд-во ЧеРо, 2000. С. 371-379.

6. Нуркова В.В. Свершенное продолжается: психология автобиографической памяти личности. М., 2000.

7. Janet P. L'evolution de la memoire et de la notion du temps. Paris, 1928.

8. Janet P. L'intelligence avant le langage. Paris, 1936.

9. Janet P. La medicine psychologique», Paris, Ernest Flammarion, editeur, 26, rue Racine, 26, 1924a.

10. Janet P. Medications psychologiques. Paris, 1919.

11. Janet P. Les problemes du subconscient // Rapport an V-me congres international de psychologic Geneve, 1909.

12. Janet P. Les souvenirs irreels // Archives de Psychologic 1924b, tome XIX. № 73.

13. van der Hart O., Brown P., van derKolk B.A. Pierre Janet's Treatment of Post-traumatic Stress // Journal of traumatic stress, October 1989. Vol. 2. № 4.

14. van der Veer R., Valsiner J. The social mind. Cambridge, 2000.