Основное препятствие, с которым сталкивалась психология внимания на протяжении всей истории своего развития, заключается в том, что исследователи никак не могли прийти к единому мнению относительно первичного эффекта или продукта внимания. П.Я. Гальперин делает два вывода относительно причин трудности исследования внимания. Во-первых, про себя и внешнему наблюдению внимание представляется как бессодержательный процесс; во-вторых, у внимания нет собственного продукта (Гальперин, 1958). Внимание проявляется, как уже говорилось, вместе или сопряжено с другими психическими процессами. Ряд этих явлений столь разнороден, а связи между ними столь скрыты, что предположение об их общей основе выглядит сомнительным. Среди них трудно выделить явления, которые характеризуют внимание как особый процесс, и явления, указывающие на его продукт. Поэтому ставится под сомнение специфика внимания как особого психического процесса и снимается вопрос о его содержании. Там, где указывается продукт или эффект внимания, редуцируется специфическое содержание процесса, и наоборот, когда раскрывается содержание, исчезает продукт. В итоге, вниманию чаще всего отводилась роль описания иных психических процессов, сознания или деятельности. Многим казалось, что построение единой концепции внимания, которая смогла бы непротиворечивым образом объяснить все явления сосредоточенности и рассеянности человека, означало бы создание глобальной общепсихологической теории. Поэтому психологию внимания следует рассматривать либо как психологию in nuce . либо, что по сути то же самое, вообще не считать самостоятельным разделом психологической науки.

Трудность исследования внимания давно осознана психологами, пытавшимися разобраться в его феноменах, определить его специфику или, наоборот, редуцировать к другим психическим процессам. Так, У. Джеймс разделил все концепции внимания на причинные теории и теории эффекта (James, 1890). Первые рассматривают внимание как причину, приводящую к какому-либо результату. Вторые считают явления внимания эффектами, то есть следствиями других психических процессов. У. Джеймс полагал, что научные данные склоняют чашу весов в пользу теорий эффекта, но по философским соображениям отдавал предпочтение причинным теориям. Схема постановки и решения проблемы внимания, предложенная У. Джеймсом, сохранила свое значение вплоть до настоящего времени. Ф. Уорден пишет: "Взявшись за вопрос, является ли внимание эффектом или причиной, он [У. Джеймс] проложил тот путь, по которому идем и мы, когда пришел к выводу, что возможные ответы в большей степени метафизические, чем научные" (Worden, 1966, с. 56).

Известные решения проблемы внимания распадаются на два основных и один промежуточный класс. Теории первого класса так или иначе отрицают специфику внимания, единую сущность его явлений, рассматривают внимание как побочный продукт или характеристику других психических процессов. Теории второго класса, напротив, признают суверенитет внимания, считают его особым и самостоятельным процессом, играющим существенную роль в познании и поведении. Здесь внимание как бы включено в деятельность, является ее существенным компонентом или особым процессом, несущим определенную функциональную нагрузку. Теории третьего, промежуточного класса рассматривают внимание как условие познания, поведения или деятельности. Каждая из таких теорий может одновременно содержать черты двух вышеуказанных классов, не являясь при этом вариантами компромисса, примиряющего полярные точки зрения основных теорий. По существу, они могут находится в отношении дополнительности к решениям проблемы внимания в концепциях первого и второго вида.

Большинство современных исследований внимания проводится в рамках зарубежной когнитивной психологии, которая начиналась с анализа внимания и памяти. На первом этапе своего развития она находилась под мощным влиянием гештальтпсихологии, кибернетики и методологических установок необихевиоризма. Область когнитивной психологии определяют как исследование процессов приёма, хранения, воспроизведения и использования информации (Neisser, 1967). В отличие от различных вариантов бихевиоризма здесь утвер-ждается и подчёркивается внутренняя активность субъекта. В то же время когнитивная психология старается придерживаться строго научного подхода к изучению познавательной деятельности человека. Это выражается в высоком статусе и тщательном планировании лабораторных экспериментов, обязательном применении процедур статистической обработки результатов, в недоверии к метафорическому языку описания психологических механизмов и явлений, в стремлении к ясным дефинициям и устранению любого рода двусмысленностей на всех этапах научной работы. Многие когнитивные психологи считают, что при определении каких-либо понятий для пользы дела лучше быть ошибочно точными, чем правыми смутно. Несмотря на экстенсивное развитие этого направления, выходящее за рамки исследования собственно познавательных процессов, внимание всегда оставалось "в сердцевине когнитивной психологии" (Keele, Neill, 1978, с. 3). Более того, как сетует А. Оллпорт, внимание служит для современной экспериментальной психологии "кодовым наименованием сознания" (Allport, 1980б, с. 113). М. Познер предпочитает использовать понятие внимания в качестве общего наименования поля исследований механизмов осознания событий (Posner, 1986).

Связь когнитивной психологии с классической психологией со-знания постоянно поддерживается благодаря "Принципам психологии" У. Джеймса (James, 1890). Участники симпозиума, посвященного столетию выхода в свет этой "библии" американских психологов, чрезвычайно высоко оценивают вклад У. Джеймса в целый ряд разделов современной психологии, в том числе и особенно, в психологию внимания. Д. Лаберж считает, что в последние тридцать лет происходила лишь разработка тех положений и идей, которые ясно сформулировал У. Джеймс (La Berge, 1990). Исследования когнитивных психологов обогатили эмпирическую область психологии внимания как в плане получения новых надежных данных, так и в плане разработки изощренных методик и процедур лабораторного эксперимента. В то же время они ставят под сомнение любые попытки теоретического объяснения природы внимания. Модельные представления внимания в системах переработки информации сменяют друг друга с калейдоскопической быстротой. Сравнительно недавно, В. Дарк и У. Джонстон провели исчерпывающий аналитический обзор результатов многочисленных исследовании селективного внимания.

Авторы отмечают три особенности рассматриваемой области. Во-первых, массовый уход от опредёления того, что такое внимание. Во-вторых, лёгкость, с которой различные конкурирующие теории могут согласовываться с одними и теми же эмпирическими данными. В-третьих, постоянное привлечение для объяснения явлений внимания некоторой умственной силы или агента. Они указывают на причинную взаимозависимость этих моментов, поскольку "трудно построить теорию процесса, который плохо определен, и трудно опровергнуть расплывчатую теорию, особенно в том случае, если она основана на представлении о гомункулусе" (Johnston, Dark, 1986, с. 43).

При оценке теорий селективного внимания авторы используют схему У. Джеймса (см. с. 42-43) и приходят к тем же выводам - большую часть экспериментальных данных лучше объясняют теории эффекта, и, в то же время, полностью опровергнуть альтернативные теории только на эмпирической основе не удается. Тем не менее, они намерены продолжать усилия в плане упорной экспериментальной разработки теорий эффекта, поскольку все причинные теории страдают от одного изъяна - явного или неявного допущения существования гомункулуса переработки информации. В. Дарк и У. Джон-стон завершают свой обзор следующими словами: "И все же накатывает тяжелое, обескураживающее чувство, когда подумаешь, что У. Джеймс был намного умнее нас и в конечном счете вообще оставил психологию" (Johnston, Dark, 1986).

Все большее число психологов приходит к выводу, что найти ответ на вопрос о сущности внимания путем проведения исключительно экспериментальных исследований в настоящее время невозможно. Необходимы постановка и серьезное обсуждение этой проблемы на более широкой базе данных и твердом методологическом основании, решение комплекса теоретических вопросов, недоступных прямой эмпирической разработке и экспериментальной проверке. Понятие внимания, как и прежде, привлекает тех психологов, которые прямо проблемой внимания не занимаются, поскольку оно обеспечивает простое и согласованное объяснение широкого круга разнообразных феноменов. Поэтому, наряду с возражениями против объяснения темного путем ссылок на еще более темное, иногда раздаются призывы обратного характера. "Внимание недоступно прямому наблюдению. Однако, теоретический конструкт внимания упрощает множество наблюдаемых взаимодействий. Он схватывает общие эффекты многих разнородных классов наблюдаемых операций - таких как направляющие инструкции, награды за хорошее выполнение, время суток, наркотики, и любых других факторов, которые могут повлиять на внимание" (Bower, Clapper, 1989, с. 250). В качестве примера широкого использования объяснительной силы понятия внимания можно привести исследования М. Чиксентмихайи и Дж. Гамильтон (см. Приложение 2).

Трудности, с которыми сталкивается когнитивная психология, обусловлены, прежде всего особенностями метатеоретического и ме-тодологического характера (см., напр., Зинченко, Мамардашвили, 1977; Величковский, Зинченко, 1979). Кроме вышеупомянутой проблемы гомункулуса, решающими недостатками здесь являются, во-первых, квалификация субъекта как организма, погруженного в стихию физической стимуляции; во-вторых, редукция к физиологическим механизмам; в-третьих, методизм, или фельдшеризм проводи-мых исследований. Дополнительно следует отметить, что во многих работах этого направления отсутствует обоснованная постановка проблемы внимания. Функция внимания здесь априорно задана. Например, в структурных моделях вниманию сразу отводится роль отбора информации. Таким образом, в эмпирическом плане исследуется избирательность слухового или зрительного восприятия. Видимо поэтому, в обзоре 1982 года Д. Бродбент намеренно избегает слова "внимание" и предпочитает ему термин "избирательность" (Broadbent, 1982). Представление о внимании не разрабатывается, а как бы вписывается в модели системы переработки информации. В области эмпирических исследований обсуждение этих моделей все-таки оказывается плодотворным. Они не только объясняют определенную группу лабораторных данных, но и выполняют функцию средства исследования, прокладывая дорогу для поиска и получения новых фактов и постановки новых вопросов. Теория в этом смысле для многих когнитивных психологов играет лишь вспомогательную роль. Продуктивный анализ силы теоретической концепции заключается в ее характеристике и оценке как определенного пути поиска в пространстве проблемы. В сложной проблеме данный путь не является исчерпывающим и, будучи пройден до конца, должен быть ос-тавлен, чтобы двигаться дальше. "Верша нужна - чтобы поймать рыбу: когда рыба поймана, про вершу забывают. Ловушка нужна - чтоб поймать зайца: когда заяц пойман, про ловушку забывают"^*.

Г. Айзенк утверждает, что неприятие теории стало аксиомой современного психологического мышления (Eysenck, 1987). По мнению М. Познера, большинство экспериментальных работ направлены на проверку частных теорий внимания. Эти теории сформулированы детальным образом, и эксперимент, как правило, направлен на выбор альтернативных следствий конкурирующих гипотез. На самом же деле они принципиально не отличаются друг от друга. Более адекватным он считает подход, предполагающий выдвижение общих гипотез без детального их обсуждения в физиологических и количе-ственных терминах. Оптимальная стратегия исследования заключается в том, чтобы задавать такие вопросы, ответы на которые сокращали бы количество теорий вдвое (Posner, 1982). Возможность практического применения является для когнитивных психологов важнейшим критерием оценки теории. Б. Кантовиц отмечает, что у теорий должна быть хотя бы минимальная чувствительность к нуждам практики, и "теоретики, игнорирующие существование пользователей теории, занимаются нарциссической, не заслуживающей обще-ственной поддержки деятельностью" (Kantowitz, 1987, с. 86). Предполагается, что каждая модель или их сочетание могут быть использованы для объяснения и предсказания поведения лиц определенных категорий или в определенных ситуациях. Так, можно считать удачным использование модели Д. Бродбента для интерпретации данных клинического исследования нарушений внимания больных шизофренией (см. Приложение 4). Конкретные модели могут располагать собственными зонами экологической валидности.

В последние годы наметилась тенденция к построению глобальных, сформулированных в общих терминах теорий познавательной и исполнительной деятельности человека. Дж. Ризон провел сравнение теорий нового (каркасные) и старого (локальные) типа (см. табл. 1.1).

Как видно из табл. 1.1, каркасные теории резко отличаются от локальных как по своим истокам, так и по уровню обобщения. Они не отрицают прежний способ теоретизирования, а скорее дополняют его на более высоком метатеоретическом уровне. К общим каркасным положениям различных теорий внимания, разрабатываемых в современной когнитивной психологии, можно отнести понятия информации, переработки информации и структуры системы этой переработки.) Понятие информации в настоящее время уже не используется в строгом смысле теории связи. Понятие переработки включает в себя ряд процессов, организованно протекающих в системе переработки информации. Структуру системы обычно представляют в виде взаимосвязанных блоков, расположенных последовательным или параллельным образом. Каждый из блоков характеризуется по функции, емкости и форме кодирования информации. Одни теории формулируются в виде определенных моделей структуры системы; в других же акцент ставится не на блоках, а на процессах. Общим для тех и других теорий остается положение о том, что возможности систем приема, переработки и использования информации ограничены. Как мы увидим в следующих главах, различия представлений о внимании во многом определяются тем, как именно раскрывается данное положение.

• ^*Чжуан-цзы // Из книг мудрецов. М.: Худ. лит-ра, 1987, с. 104.