Психологи подходят к своей работе во многом так, как это делают ученые в других областях науки. Стремясь понять человеческое поведение, психологи пытаются (1) выявить взаимосвязи между условиями и поведением и (2) органически включить эти взаимосвязи в упорядоченную систему знаний. В этой книге мы рассмотрим главным образом первый вид деятельности, хотя в главах 3 и 13 коснемся и второй задачи.
Какой же вид взаимосвязи приемлем для нас как ученых? Когда мы можем продемонстрировать, что одно событие связано с другим каким-то предсказуемым образом, то можем сделать утверждение, которое будет включено в систему научных знаний. По крайней мере одно из этих событий должно быть поведением, доступным измерению. Здесь мы можем провести грань между науками. Для нас как психологов наибольший интерес представляет человеческое поведение (и иногда поведение животных). И именно здесь мы сталкиваемся с одной из первых проблем — проблемой, которая не дает покоя психологам, в отличие от ученых, занимающихся естественными науками. Люди и животные изменчивы. Мы, люди, часто не можем воспроизвести и точности какую-то реакцию, даже если этого хотим, а в некоторых случаях можем этого и не хотеть. С точки зрения изменчивости, учёным естественникам, как правило, легче, чем психологам.
Физик, измеряющий коэффициент трения для деревянного кубика, может замерить время, в течение которого кубик соскальзывает вниз по наклонной плоскости. Хотя это время может меняться от опыта к опыту, подобная изменчивость будет относительно малой. Физик не допустит слишком большой ошибки, если сочтет изменчивость незначительным нюансом и замерит время только в одном опыте. Однако психолог, который хочет замерить время, необходимое человеку для нажатия на кнопку в ответ на световой сигнал, ошибется гораздо серьезнее, проигнорировав человеческую изменчивость. Маловероятно, что кубик нашего физика будет скользить в каких-то опытах несколько медленнее, поскольку внимание кубика направлено на другие объекты, он не готов, замешкался или дремлет; человек же может сталкиваться с этими и многими другими проблемами.
Кроме изменчивости от опыта к опыту психологи должны также принять во внимание изменчивость среди людей. Наш физик мог бы сконструировать другой кубик с теми же размерами, весом и шероховатостью поверхности, что у первого, и повторить эксперимент. Однако психолог не может воссоздать людей. Люди редко имеют совершенно одинаковые генетические предпосылки (исключение составляют монозиготные близнецы) и никогда не имеют в точности одинаковых предпосылок окружающей среды. По этой причине при реагировании на свет самая быстрая реакция одного индивида, как правило, значительно медленнее самой медленной реакции другого индивида. Тем самым нам, как психологам, приходится иметь дело не только с изменчивостью одного человека от опыта к опыту, но также с изменчивостью среди людей1.
Одним из способов учета изменчивости является использование статистических приемов. Многие студенты-психологи изучают их, проходя курс статистики на раннем этапе своей учебы. Поскольку это не учебник по статистике, мы не будем тратить много времени на статистические решения. Данный вопрос кратко рассматривается в главе 12, в которой обсуждается интерпретация результатов, и в Приложении А, в котором демонстрируются простые статистические операции. Второй способ учета изменчивости — проконтролировать ее настолько, насколько это возможно, в плане вашего исследования. Эта книга написана для того, чтобы помочь вам провести хорошее исследование, когда вы можете сказать: «Знаю, где проявится изменчивость, и смогу ее объяснить».
Психологи и другие специалисты в области социальных наук применяют разнообразные исследовательские приемы, чтобы упорядочить наблюдения в попытке объяснить изменчивость. В этой главе я предложу вашему вниманию обзор различных приемов. Далее, в следующей главе и в большей части оставшегося материала я подробнее остановлюсь на экспериментировании, поскольку это основной предмет внимания в этой книге.
Наиболее широко используемые исследовательские техники иногда называют количественными планами, в которых события можно выразить в количественной форме, так что конечные данные оказываются числовыми. Эти планы включают в себя эксперименты и корреляционные исследования. С тем чтобы дать вам полную картину доступных исследовательских приемов, в этой главе я также коротко рассмотрю неколичественные планы, в которых изучаемые события нелегко превратить в числа.
Количественные планы
Экспериментальный метод
Мы, как ученые, выявляем связи между событиями, но эти события не всегда представляют собой поведение. Фактически, когда мы проводим эксперимент или используем экспериментальный метод, нас интересует связь между рядом условий и поведением. Физик хочет знать время, за которое кубик соскользнет вниз по плоскости, если та расположена под определенным углом, имеет определенную поверхность и определенную температуру. Психологу, с другой стороны, может понадобиться изучить поведение студентов в аудитории. Оба ученых пытаются выявить взаимосвязи между рядом условий и поведением — поведением физического объекта или человека. Эти взаимосвязи являются научными фактами — строительными кирпичиками, с помощью которых мы создаем нашу науку.
К сожалению, не всегда легко спланировать эксперимент с целью выявления подобной взаимосвязи. Было бы идеально, если бы мы выделили, исчерпывающе и точно, определенный набор характеристик среды и затем измерили все модели поведения, имеющие место при этих условиях. Тогда мы могли бы сказать, что всякий раз, когда будет повторен этот набор характеристик среды, последует то же самое поведение. При этом если бы мы могли перечислить все условия среды, то имели бы уникальную конфигурацию условий. Опять же, если бы нам понадобилось изучить студентов в аудитории, какие условия представляли бы для нас интерес? Возможно, мы бы захотели определить влияние пола преподавателя или фасона одежды, которую он носит; возможно, влияние размеров аудитории, наличия в ней компьютеров или времени дня, в которое проводится занятие. Как можно видеть, имеется множество условий, которые мы могли бы исследовать. Фактически, условий среды бесконечное множество, и они образуют уникальный набор, который невозможно повторить.
Как и в случае с физиком, психолог хочет соотнести условия с поведением, и здесь возникает сходная проблема. Какие модели поведения мы хотим изучить? Возможно, мы желаем определить, насколько студенты внимательны. Или какое количество записей они делают. Или сколько вопросов они задают. Или хотим определить посещаемость занятий. А то и узнать, какой тип «мозговых волн» продуцируют студенты. Опять же, как и в случае условий среды, существует бесконечное множество моделей поведения, которые мы можем выбрать для измерения.
Тем самым перед нами встает дилемма. С одной стороны, мы хотим создать науку, в основе которой лежали бы утверждения о точных связях между внешними условиями и поведением. С другой стороны, если бы мы это сделали, то в итоге имели бы дело с бесконечным множеством утверждений, по одному для каждого уникального набора условий, сочетающегося с каждой моделью поведения из некоторого бесконечного множества. Хотя мы имели бы точные утверждения о связи между условиями и поведением, но никогда не смогли бы предсказать будущее поведение исходя из внешних условий, поскольку никогда бы снова не встретились с этими конкретными условиями, сочетающимися с конкретным поведением. Как же нам разрешить этот парадокс?
Ученым приходится идти на компромисс. Они выбирают только несколько характеристик, которые изучают в какой-то определенный момент времени, позволяя другим характеристикам образовать некий общий набор условий. Это означает, что точно оговаривается условие (или условия), представляющее наибольший интерес, тогда как другие условия образуют некий общий фон. Таким образом, условия образуют не уникальную конфигурацию, а скорее некий общий набор, который можно многократно повторять.
Применяя экспериментальный метод, ученый манипулирует, по крайней мере, одним из условий, и измеряет, по крайней мере, одну модель поведения. Например, допустим, мы хотим выяснить, легче ли запомнить слова, которые употребляются в английском языке чаще. Мы можем составить список часто употребляемых слов, таких как автомобиль, дерево, дом и рука, и другой список, состоящий из реже употребляемых слов, например, огурец, гамак, куранты и чепчик. Затем мы можем предложить эти списки людям и определить, сколько попыток им потребуется для того, чтобы заучить каждый из них. То есть мы выбрали для манипуляции одно условие — частоту употребления слов; представили его в виде двух уровней — высоко- и низкочастотного, и определили количество попыток, необходимых для заучивания. Таким образом, когда мы проведем свой эксперимент, мы с уверенностью сможем сформулировать утверждение о том, влияет ли как-то частота употребления слов на способность научения. Верно, что мы не можем просто взять и проигнорировать все прочие условия. Как мы увидим в следующей главе, нам придется тщательно обдумать то, как учитывать условия, которыми мы не манипули-руем. Однако если эксперимент проведен корректно, можно вполне
Как систематизировать наблюдения
Определенно утверждать, что любое изменение в измеряемом поведении, которое имело место, когда мы изменяли интересующее условие, вызвано именно этим изменением. Экспериментальный метод столь широко используется в науке потому, что никакой другой метод не позволяет нам сделать подобное строгое утверждение о причинах. Как вы увидите, когда мы будем обсуждать в этой главе другие научные методы, все они немного не дотягивают до идеала, когда можно со всей определенностью сказать, что именно это изменение в условии явилось причиной изменения в поведении.
Корреляционное исследование
При выявлении взаимосвязей, которые расширяют наши знания о человеческом поведении, не всегда возможно провести эксперимент. В таких случаях часто допустимо корреляционное исследование. В корреляционном исследовании мы стараемся определить, связаны ли между собой две переменные, не пытаясь экспериментально воздействовать ни на одну из них. Допустим, мы хотим выявить связь между родительским воспитанием и уровнем подростковой преступности. Чтобы решить эту проблему экспериментальным методом, нам бы пришлось сделать родительское воспитание условием, которым мы могли бы манипулировать, и заставить родителей противопоставляемых групп новорожденных малышей воспитывать своих детей с заданным уровнем строгости или снисходительности. Когда детям исполнится 18 лет, мы можем подсчитать, сколько раз появлялся в суде по делам несовершеннолетних каждый ребенок. Очевидно, что немногие родители согласились бы на подобный эксперимент; наше общество также не одобрило бы эту искреннюю попытку провести хороший эксперимент. Однако вместо того чтобы отказываться от решения этого возможно очень важного вопроса, мы можем подумать над возможностью проведения корреляционного исследования.
Проводя подобное исследование, мы могли бы выбрать наугад ряд детей и раздать их родителям вопросники, содержащие следующие вопросы: «Как часто вы шлепаете своего ребенка?», «Ложится ли ваш ребенок спать в одно и то же время?» и т. д. На основании ответов на эти вопросы мы могли бы присвоить каждой группе родителей показатель на шкале — от «строгого» до «снисходительного». Затем мы могли бы изучить судебные записи, чтобы определить количество преступлений, совершенных каждым ребенком, и выяснить, существует ли здесь какая-то связь.
Рис. 1.1. Вымышленные данные, показывающие связь между родительским воспитанием и количеством появлений детей в суде
Данные2, полученные при корреляционном исследовании, обычно изображают в виде диаграммы рассеивания, на которой каждая переменная откладывается на оси, а каждая точка отражает одиночное измерение. Например, гипотетические данные для нашего исследования родительского воспитания изображены на рис. 1.1. В этом случае каждая точка отражает показатель родительской строгости и количество появлений в суде для каждого ребенка. К примеру, верхняя правая точка на диаграмме относится к ребенку, представавшему перед судом четыре раза и имеющему «снисходительный» показатель родительского воспитания; нижняя левая точка относится к ребенку, не появлявшемуся в суде ни разу и имеющему «строгий» показатель родительского воспитания. Диаграмма рассеивания показывает, что в нашем вымышленном примере имеет место умеренная связь между родительским воспитанием и появлениями в суде. Точки, соответствующие полученным данным, группируются вдоль некоторой воображаемой линии, идущей из нижнего левого к верхнему правому углу диаграммы. В этом гипотетическом примере дети, чьи родители отличаются строгостью, как правило, появлялись в суде реже.
В начале этой главы мы говорили, что задача ученых — выявить взаимосвязи между событиями; почему же тогда данный результат не столь хорош, как результат эксперимента? Вспомните наше обсуждение экспериментального метода: после проведения эксперимента мы можем сказать, что изменение в условии, которым мы манипулировали, вызвало изменение в поведении, которое мы измерили. Однако после корреляционного исследования максимум, что мы можем сделать, — это заключить, что одна переменная связана со второй переменной.
Почему же мы не можем сказать, что снисходительность является причиной подростковой преступности? В основном потому, что мы не манипулировали каким-либо из условий; все, что мы сделали, - это измерили две переменные. Мы бы смогли сделать выводы о причинах только в том случае, если бы провели эксперимент, в котором манипулировали снисходительностью, возможно, посредством обучения одной группы родителей тому, как быть более снисходительными, а другой группы — тому, как быть менее снисходительными. Вместо этого мы позволили родителям самим выбрать, как им воспитывать своего ребенка. Тем самым вид воспитания представлял собой скорее поведение, чем условие, которым манипулируют, и строгое заключение о причинах, которое мы могли сделать при экспериментировании, более неприемлемо. Почему?
При корреляционном исследовании возможен случай, когда одна из моделей поведения вызывает другую, но даже если это так, мы не знаем, какое поведение является причиной, а какое следствием. Эту проблему иногда называют проблемой направленности. Например, в нашем случае может быть такая ситуация: если подростки совершают все больше правонарушений, родители начинают опасаться применять строгие методы воспитания. Другими словами, правонарушения могут являться причиной снисходительного воспитания. Корреляционное исследование не позволяет нам узнать причинную направленность, даже если одна модель поведения действительно является причиной другой.
Кроме того, может быть так, что ни одна из моделей поведения не является непосредственной причиной другой, даже несмотря на то, что между ними существует связь. Обе модели поведения могут быть вызваны какой-то третьей переменной — случай, удачно названный проблемой третьей переменной. Возможно, следующий пример проиллюстрирует, почему трудно сделать утверждения о причинах, основываясь на корреляционном исследовании. В американской армии провели исследование несчастных случаев с мотоциклистами, пытаясь соотнести их количество с другими переменными, такими как социально-экономический статус и возраст. Но было обнаружено, что их наилучшим предсказателем является количество татуировок на мотоциклисте! Было бы нелепой ошибкой заключить, что татуировки являются причиной несчастных случаев или, если на то пошло, что татуировки являются следствием несчастных случаев с мотоциклистами. Очевидно, что и те и другие связаны с какой-то третьей переменной — возможно, с желанием рисковать. Человеку, любящему рисковать, нравится носить татуировки, а также гонять на мотоцикле.
Я уверен, что вы знаете об историческом споре между табачной индустрией и государством о вредном влиянии курения на здоровье. Дилемма, с которой около десяти лет назад столкнулся главный врач службы здравоохранения США, является хорошей иллюстрацией того, насколько трудно делать утверждения о причинах на основании корреляционных данных. Хотя на протяжении определенного времени было известно, что существует положительная корреляция между количеством выкуренных сигарет и числом случаев рака легких и других проблем со здоровьем, главный врач не желал заявлять, что курение вызывает рак легких. Частично это нежелание могло быть обусловлено политическими мотивами. Однако в значительной мере оно оправдывалось научной осторожностью, поскольку могла быть какая-то третья переменная, которая вызывала рак, а также влияла на курение. Например, нервные люди могут вырабатывать химическое вещество, которое поддерживает организм в возбужденном состоянии, продуцируя клетки, предрасположенные к злокачественным изменениям. Кроме того, возможно, что нервные люди курят больше сигарет. Таким образом, нервозность может быть причиной изменений в обеих переменных.
Тем самым ведомство главного врача должно было бы поставить эксперимент, чтобы заявить со всей определенностью на основании одного исследования, что курение вызывает рак легких. Подобный эксперимент мог бы потребовать, чтобы 1000 человек выкуривали но 40 сигарет в день, еще 1000 человек выкуривали по 30 сигарет в день и т. д. Применив этот план, экспериментаторы могли бы определить, какова вероятность заболевания раком легких в течение жизни члена каждой группы. Предполагая, что эксперимент был проведен должным образом, можно было бы сказать, что любое реальное различие в числе случаев рака между группами вызвано сигаретами. Однако наше общество требует, чтобы соблюдались права человека, поэтому по этическим соображениям подобный эксперимент проводить нельзя, и он не проводился.
Тогда почему на пачках сигарет появилось следующее предостережение: «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ГЛАВНОГО ВРАЧА: курение вызывает рак легких, сердечные заболевания, эмфизему и может осложнить беременность»?3. В этом случае были определены корреляции для множества других переменных, которые могли иметь отношение к проблемам со здоровьем и курению. По мере того как отбрасывалось все больше и больше этих переменных, повышалась вероятность того, что причиной является курение сигарет. Очевидно, главный врач посчитал, что наконец отброшены все логически возможные третьи переменные. Этот факт, в сочетании с опытами над животными, которые действительно продемонстрировали причинную связь, убедил его в том, что можно сделать подобное утверждение.
Таким образом, суть сказанного в том, что иногда нам приходится собирать корреляционные данные, чтобы выявить важные психологические связи. Однако мы должны оценивать эти данные осторожно, стараясь избежать распространенной ошибки, когда результаты корреляционного исследования интерпретируют как причинную связь.
Как и в примере, который я привел ранее в этом разделе, одним из приемов, часто применяемых для сбора данных в корреляционном исследовании, является опрос, который может быть в форме вопросника или интервью. Поскольку студенты, слушающие курс лекций по исследовательской работе и пользующиеся этой книгой, часто выполняют курсовой проект с использованием вопросника, я расскажу о применении вопросников более подробно в главе 10. Здесь же я позволю себе лишь коротко остановиться на опросах.
Опросы
Как правило, при проведении опроса людей спрашивают об их поведении или мнении. Вероятно, вы принимали участие в множестве опросов, в некоторых случаях, возможно, сами не подозревая того. Например, на моем факультете студенты последнего курса получали по почте вопросник, в котором их спрашивали об опыте учебы в университете: эффективности преподавателей, доступности медицинских услуг, наличии профессионального консультирования, вкусовых качествах пищи в столовой и т. д. Или же вы могли отвечать по телефону на вопросы какой-то политической партии, касающиеся вашего отношения к тем или иным проблемам и кандидатам. В Интернете, когда вы приобретаете право на получение каких-то услуг, вам приходится отвечать на вопросы о том, кто вы такой и каковы ваши предпочтения. Даже эта процедура является разновидностью опроса.
Опросы включают в себя вопросники, которые могут быть в форме заполняемых бланков и раздаваться лично либо индивидуально, либо группам участников (обычно называемым респондентами). Вопросники могут также присылаться по почте или даже по Интернету. Опросы также включают в себя интервью, которые могут проводиться с глазу на глаз или по телефону.
Проведение исследования в форме опроса имеет несколько основных преимуществ. Одним из них является то, что вы можете прямо спросить респондентов об их мнениях, установках и мотивациях, без необходимости делать выводы о них на основании их поведения. Например, вы можете провести эксперимент, изменив способ демонстрации товаров в магазине, и обнаружите, что покупатели стали покупать больше. Однако хотя мы знаем, что покупатели покупают больше, в действительности нам неизвестна причина. Возможно, стало более позитивным их отношение к магазину или, быть может, им легче найти то, что они ищут. Опрос позволит нам определить, почему они покупают больше или, по крайней мере, почему, по их мнению, они покупают больше. Второе преимущество состоит в том, что относительно легко быстро собрать большое количество данных. Вчера вечером я смотрел, как президент произносит речь о положении в стране, и телевизионная компания представила результаты опроса зрителей нечто лишь через несколько минут после окончания передачи.
Опросы имеют и ряд недостатков. Хотя вы можете полагать, что люди предоставляют вам подлинную информацию о своем поведении или мнении, то, что они говорят, может отличаться от истинного положения вещей. Например, на протяжении 60 лет институт Гэллапа спрашивает людей о том, как часто они посещают церковь, и около 40% респондентов, как правило, говорят, что они посещают службу раз в неделю. Эта цифра намного выше, чем в других западных странах, а многие церкви сообщают об уменьшении числа прихожан в последние годы. Где же истина? С. Керк Хадавэй и Пенни Лонг Марлер (С. Kirk Hadaway & Penny Long Marler, 1998) решили проконсультироваться у пасторов и провести «счет по головам». Они обнаружили, что посещаемость ближе к 20, чем к 40%. Почему же лгут все эти добропорядочные прихожане? Возможно, некоторые считают, что даже если они не ходили в церковь на прошлой неделе, обычно они туда ходят, поэтому правильно будет ответить «да». Или, возможно, они полагают, что добропорядочные люди должны ходить в церковь, и хотят, чтобы о них так думали. Какой бы ни была причина, мы знаем, что при опросах люди, как правило, преувеличивают частоту своего голосования или пожертвования на благотворительные цели и преуменьшают частоту приема лекарств или использования множительной техники в своем офисе для личных нужд. Поэтому вы, как исследователь, должны помнить, что серьезной проблемой с опросами является следующая: из них вы можете узнать только то, как люди, по их словам, себя ведут или что они думают, но не то, как они фактически себя ведут или что они в действительности думают.
Другой недостаток опросов является одновременно и одним из их преимуществ — они позволяют получить очень много данных. Одна из проблем здесь в том, что сбор этих данных требует множества респондентов, а в некоторых ситуациях число респондентов ограничено. Например, в моем университете исследователи, которые проводят масштабные опросы, привлекают в качестве респондентов категорию студентов, изучающих курс общей психологии. Эти исследователи иногда вынуждены ждать, пока другие исследователи не завершат свое исследование, иначе вся эта категория студентов может быть исчерпана несколькими опросами. Более серьезная трудность исследователей состоит в том, что большое количество собранных данных сложно интерпретировать. Я читал множество сообщений об исследованиях в форме опроса, написанных студентами, в которых они перечисляют результаты проведенного ими опроса, но затем не знают, что еще к этому добавить. Поскольку исследование в форме опроса чаще не имеет отношения к теории, его результаты не подтверждают или не опровергают какую-либо теорию, как это обычно бывает при экспериментировании. Вдобавок проведение детального анализа результатов опроса часто требует применения сложных статистических приемов, таких как факторный анализ, которыми начинающие исследователи не владеют. Некоторые из других преимуществ и недостатков опросов будут рассмотрены в главе 10, в которой я поговорю более подробно о вопросниках.
Архивное исследование
Еще одной формой корреляционного исследования является архивное исследование. В этом случае другие люди оказывают вам любезность, записывая для вас свои наблюдения. То есть какие-то государственные или частные документы содержат информацию, которая может быть полезна для вас. Если вы изучаете эти записи в исследовательских целях и пытаетесь организовать и проинтерпретировать информацию, выявляя взаимосвязи, то вы проводите архивное исследование. Я отношу его к количественным исследованиям, поскольку большая часть этих записей может быть представлена в количественной форме и превращена в числа. Однако когда записи состоят из интервью, историй, случаев и т. д., это исследование можно определить как неколичественное. Некоторыми из записей, представляющими интерес для психологов, являются данные переписей, судебные протоколы, газетные материалы, больничные архивы, сообще-ния о несчастных случаях, о преступлениях, клинические архивы, документы правительственных организаций, перечни окладов государственных служащих, данные телефонных справочников и данные о продаже товаров.
Вот пример исследования, использующего архивные данные. Даг Кенрик и его коллега из Университета штата Аризона изучили сообщения о бракосочетаниях, просмотрев ряд газет (Kenrick & Keefe, 1992). Они проверяли социобиологическую теорию личной привлекательности. Согласно этой теории, одной из основных причин, почему женщина находит мужчину привлекательным, является его возможность обеспечить будущее своих детей. С другой стороны, мужчину привлекает в женщине, по крайней мере частично, ее способность родить множество детей. Если эти утверждения верны, теория предсказывает, что женщины должны, как правило, испытывать влечение к мужчинам старшего возраста, которые уже накопили достаточное количество средств, и выходить за них замуж, а мужчины должны брать в жены женщин помоложе, которые находятся в начале детородного периода. Чтобы проверить эту гипотезу, Кенрик и его помощники просто прочитали разделы газет, в которых указываются лица, вступающие в брак, и их возраст. Как и предсказывает теория, они действительно обнаружили, что, до определенного момента, женихи были старше, чем их невесты. Конечно, существуют другие возможные объяснения подобной разницы в возрасте, и эти причины были подробно рассмотрены (Kenrick & Keefe, 1992). Тем не менее это исследование является прекрасной иллюстрацией того, что архивные данные, доступные каждому из нас, хотя бы в ежедневных газетах, могут стать основой для серьезного психологического исследования.
Один из наиболее ярких примеров обширного архивного иссле-дования лег в основу Homicide («Убийство»), книги, написанной Мартином Дейли и Марго Уилсон (Daly & Wilson, 1988). Эти исследователи также проверяли прогнозы, возможные на основании социобиологической теории, иногда называемой селекцией наме-рений. В этом случае архивными данными, которые они изучали, были полицейские отчеты об убийствах. Теория предсказывает, что в целом, если люди намерены убить кого-то, они должны убить того, кто вносит наименьший вклад в продолжение их рода. Людьми, вероятность убийства которых ими минимальна, являются их биологические дети, несущие их генетический материал, и другие люди, способствующие успеху этих или будущих детей, например, их верные супруги. К примеру, эта теория предсказывает, что родители скорее убьют своих пасынков и падчериц, чем своих биологических детей, и что мужчины, скорее всего, убьют свою супругу из-за подозрения в неверности, чем по какой-либо иной причине. Исследователи внимательно изучили отчеты об убийствах, содержащиеся в полицейских архивах города Детройта и государства Канада, и обнаружили, что почти все их прогнозы подтверждаются. Вероятность того, что дети будут убиты отчимами и мачехами, превышала вероятность того, что их убийцами станут их биологические родители, в 40-100 раз! В огромном большинстве случаев, когда мужчины убивали свою супругу, мотивом была сексуальная ревность. Данные подтверждали даже некоторые прогнозы, которые, как может показаться, противоречат здравому смыслу. Например, данные по взрослым детям того или иного возраста показывали, что те, чьи родители находились в более преклонном возрасте, убивали последних чаще, чем те, кто имел молодых родителей. Социобиологическая теория предсказывает этот результат потому, что вероятность появления у более пожилых родителей детей, которые несут генетический материал семьи, меньше, хотя этот результат противоречит некоторым другим психологическим теориям. В исследовании Дейли и Уилсон архивные записи были настолько обширными, что имелась возможность закодировать большую часть данных и превратить их в числа, чтобы можно было провести количественный статистический анализ.
Архивное исследование имеет несколько преимуществ. Если вы можете найти подходящие записи, вам не нужно тратить время и усилия на сбор собственных данных. Кроме того, в некоторых случаях записи содержат данные, которые намного более обширны, чем те, которые вы смогли бы собрать. Наконец, некоторые данные, содержащиеся в архивных материалах, невозможно собрать в ходе собственного исследования. Психологи не могут спровоцировать людей на убийство или хотя бы побудить их вступить в брак! Разумеется, архивное исследование имеет и свои недостатки. Как и в корреляционном исследовании и при наблюдении в естественных условиях, не манипулируют ни одной из независимых переменных, поэтому можно выявить только связи, но не причины. Вдобавок в большинстве случаев информацию, содержащуюся в записях, собирают неподготовленные научные специалисты, поэтому ее надежность чаще всего неизвестна и может вызывать сомнения. Кроме того, иногда записи бывает трудно найти или получить, и даже если они доступны, их систематизация может вызывать трудности. Наконец, в большинстве случаев записи, которые могли бы дать необходимую информацию, просто отсутствуют.
Неколичественны е планы
В подавляющем большинстве психологических исследований применяют количественные планы, например эксперименты или корреляционные исследования, поскольку на раннем этапе развития психологии ее научная сторона представала в образе так называемых точных наук, наподобие физики и химии. Первые робкие попытки ранних сторонников интроспекции использовать в качестве данных вербальные сообщения, а не численно измеряемое поведение, были раскритикованы бихевиористами и после этого не предпринимались в течение многих десятилетий. Однако в последние годы некоторые психологи, в частности те, кто работает в области педагогической, клинической и социальной психологии, почувствовали, что эти строгие правила их сковывают. Они стали искать методы, которые позволили бы им использовать в качестве данных вербальные сообщения, сохраняя при этом определенную научную строгость. Им удалось найти и применить некоторые методы из антропологии, а в последнее время и из социологии, относящиеся к неколичественным исследованиям. Ученые, проводящие неколичественные исследования, используют описательные данные: письменные описания людей, включая их мнения и установки, а также описания событий и среды.
Этнографическое исследование
Представьте антрополога-культуролога, который отправляется в далекую страну, желая изучить экзотическую культуру. Как этот антрополог стал бы действовать? Об этой незнакомой культуре известно так мало, что о проведении эксперимента не может быть и речи. Затруднительно даже составление вопросника или какого-то упорядоченного набора вопросов для интервью, пока не будут известны некоторые основные факты о местных жителях. Вероятно, первая задача антрополога состояла бы том, чтобы поговорить с людьми и описать их и среду, в которой они живут, чтобы культура перестала быть неведомой и показалась знакомой. Иногда говорят, что те, кто проводит одну из разновидностей неколичественного исследования, называемого этнографическим исследованием, делают обратное — изучают знакомые культуры, превращая их в незнакомые (Erickson, 1973). Например, допустим, нас интересует динамика какого-то педагогического приема, применяемого в начальной школе. Когда-то все мы учились в начальной школе, поэтому довольно хорошо знакомы с тем, что она собой представляет. Если бы мы захотели узнать нечто новое об исследуемых нами уроках, этнографы посоветовали бы нам подойти к этой задаче так, как будто мы прибыли с другой планеты и видим школьный класс в первый раз, чтобы научиться смотреть на все происходящее вокруг как на что-то незнакомое.
Вероятно, мы начали бы с того, что взяли интервью у детей и учителей, стараясь подойти к ним с полной непредубежденностью, отказавшись от каких-либо предварительных гипотез, которые могли бы повлиять на наше представление о том, что происходит в классе. Эти интервью проводились бы не беспорядочным образом. Вместо того чтобы полагаться на свою память, мы, вероятно, записали бы интервью и воспроизвели их дословно в виде письменного текста. Мы могли бы также сделать пространные записи о поведении в клас-се, о событиях, которые имели место, и об обстановке или контексте, внутри которого происходили эти события. Поскольку этнографы обычно стараются избегать интерпретации своих данных, мы постарались бы просто описать максимально точно то, что говорили и делали ученики и учителя, и обстановку в классе. Кроме того, этнографы иногда действуют одновременно как участники и наблюдатели. Так, в нашем примере с классом в качестве участника-наблюдателя исследование мог бы проводить учитель. Как правило, участник-наблюдатель старается вести себя максимально осторожно, чтобы не повлиять на поведение других участников — например, делая записи только во время перерывов между уроками.
Рассмотренный нами пример с классом является также случаем наблюдения в естественных условиях — плана, который мы обсудим вслед за этим. Однако не все этнографические или неколичественные исследования проводятся в естественной обстановке. Одна моя коллега интересуется отношениями между матерями и дочерьми и тем, как отношения мать—дочь менялись на протяжении времени. Ее метод сбора данных состоит в том, что она проводит в своей лаборатории экстенсивные интервью с матерями и дочерьми, записывает эти интервью на пленку и затем представляет записи в письменной форме. Она также заинтересована в интерпретации данных, а не в простом их описании, к которому прибег бы чистый этнограф. Хотя интервью структурированы так, что в каждом из них обсуждаются схожие темы, у нее нет обязательного набора вопросов, которые интервьюеры должны задавать в определенном порядке. Интервью выстроено таким образом, чтобы обеспечить определенную гибкость, избегая превращения в своего рода устный вопросник. Те, кто проводит неколичественные исследования, утверждают, что эта гибкость является одним из достоинств их метода, что интеракция с участниками должна позволить последним описать свой опыт, чувства и установки в собственной манере. Эти исследователи полагают, что экспериментальный метод, в котором экспериментатор проверяет какую-то ограниченную гипотезу и собирает хорошо структурированные данные, является настолько искусственным и узким, что используется лишь очень небольшая часть огромного количества доступных данных. Фактически, некоторые сторонники неколичественных исследований на исходном философском уровне полагают, что неколичественное исследование предпочтительнее потому, что оно имеет гуманистическую ориентацию; оно позволяет относиться к участникам как к человеческим существам, выявляя все их человеческие качества, тогда как в экспериментах с ними обращаются так, будто они объекты (испытуемые), над которыми можно проводить опыты.
Наблюдение в естественных условиях
Как отмечалось в предыдущем разделе, некоторые психологи помогают, что исследование лучше всего проводить, изучая поведение и его естественном окружении, что процесс заполнения вопросника или сообщения сведений экспериментатору может исказить поведение участника. Допустим, мы хотим узнать, связано ли употребление алкоголя с социальной агрессивностью. Мы можем поставить эксперимент, в котором группы участников исследования выпивают спиртное в поддающихся измерению количествах. Затем они общаются друг с другом, а экспериментатор находится в этом же помещении и делает записи, регистрируя количество агрессивных проявлений. Какой уровень агрессии, на ваш взгляд, продемонстрируют в этой ситуации пьющие? Вероятно, они будут напоминать скорее цер-ковных прихожан, чем посетителей бара.
Чтобы получить эффективный ответ на свой вопрос, нам, вероятно, придется пойти в бар и понаблюдать за его посетителями. Этот прием в психологическом исследовании называют наблюдением в естественных условиях, поскольку исследователи наблюдают поведение в условиях, в которых оно проявляется естественным образом4. Наблюдение в естественных условиях необходимо, когда мы хотим изучить какое-либо поведение, которое, как нам кажется, может быть искажено искусственным характером экспериментальной ситуации. Например, детей обычно сдерживает присутствие взрослых, особенно незнакомых людей. Можно ожидать, что поведение детей, играющих дома со своими игрушками, будет заметно отличаться от их поведения в психологической лаборатории, где им предлагают незнакомые игрушки и присутствует неизвестный им психолог.
В течение долгого времени сравнительных психологов5 и этологов занимал вопрос, использует ли какое-либо живое существо, кроме человека, орудия труда, и наблюдение в естественных условиях помогло им приблизиться к ответу на этот вопрос. Сначала данные, собранные путем наблюдения за шимпанзе в зоопарках, подтверждали общепринятое представление, что животные не пользуются орудиями труда. Однако спустя некоторое время эти исследователи стали сомневаться: возможно, содержащиеся в неволе шимпанзе не пользуются орудиями потому, что в зоопарке орудия недоступны. Они подбрасывали им инструменты, такие как щипцы и отвертки, но обезьяны по-прежнему ими не пользовались. Наконец, одна особо изобретательная исследовательница по имени Джейн Гудалл отправилась в лес, где обитали шимпанзе. Она жила среди них в течение нескольких лет и постоянно наблюдала за их поведением. Однажды она заметила, как одна из обезьян взяла ветку, очистила ее от листьев, укоротила ее до нужной длины и засунула в термитник, а потом слизала термитов, которые пристали к палке. Хотя палка как инструмент менее сложна, чем орудия человека, некоторые исследователи считают, что для шимпанзе она является адекватным орудием, и позже лабораторные опыты подтвердили использование орудий. Не будь наблюдения в естественных условиях, исследователи до сих пор сидели бы и наблюдали, как животные в зоопарке отказываются пользоваться орудиями.
Помимо психологии наблюдение в естественных условиях, как основное средство в своей работе, используют и некоторые другие пауки, поскольку они не могут влиять на переменные, которые изучают. Например, астрономы должны очень тщательно исследовать вселенную такой, какой она предстает естественным образом. То же самое обычно относится к археологам, палеонтологам, этнологам и антропологам. Данное ограничение не мешает этим ученым открывать важные феномены, такие как эволюция. Из-за проблем с контролем наблюдение в естественных условиях в психологии часто используют для выдвижения гипотез, которые позже можно исследовать более тщательно путем экспериментирования в лаборатории.
Используемое таким образом наблюдение в естественных условиях может стать ценным исследовательским средством.
Возможно, вам ясна основная проблема с наблюдением в естественных условиях как с исследовательским приемом. Поскольку исследователи не контролируют переменные, которые они наблюдают, одна из них может систематически изменяться вместе с основной переменной, которую наблюдают. Так, в примере с баром исследователь мог заметить, что чем больше спиртного выпивают посетители, тем агрессивнее становится их социальное поведение. Однако наблюдатель мог не заметить, что по мере того как вечер продолжается и выпивается больше спиртного, увеличивается также количество посетителей бара. Может быть, агрессивность связана с теснотой. Или, возможно, бармен устал и обслуживает клиентов в более медленном темпе. Может быть, агрессивность связана с фрустрацией.
Тем самым, хотя наблюдение в естественных условиях имеет такое преимущество, как реалистичность, у него также есть недостатки, связанные с отсутствием контроля. Как и в случае корреляционного исследования, экспериментаторы должны помнить о потенциальных вмешивающихся переменных и воздерживаться от утверждений о причинах.
История отдельного случая
И в заключение — еще одна исследовательская техника, доступная психологам, неколичественный план, называемый историей отдельного случая. История случая — это подробный отчет о событиях, имевших место в каком-то отдельном случае; случаем обычно является жизнь человека, но им может также быть какое-то происшествие, например, закрытие атомной станции. Многие данные в клинической психологии получены благодаря изучению отдельных случаев — методу, восходящему к сообщениям Фрейда о клинических случаях. Как и в большинстве неколичественных исследований, в историях отдельных случаев обычно используют вербальные данные. Допустим, вы — терапевт, и вашими пациентами являются сросшиеся вместе (сиамские) близнецы, страдающие синдромом множественных личностей. Возможно, вы хотите исследовать, почему у сиамских близнецов возникло раздвоение личности. Вам сразу же станет ясно, что попытка провести эксперимент, чтобы ответить на этот вопрос, будет тщетной. Даже если вы сможете найти достаточное количество сиамских близнецов для проведения эксперимента, провоцирование у сиамских близнецов психического заболевания считается неэтичным; неэтично провоцировать психическое заболевание даже у несиамских близнецов!
Затем вы можете обратиться к корреляционному исследованию. Возможно, вы сумеете соотнести количество личностей у сиамских близнецов со степенью стресса, пережитого ими в детстве. Опять же вам понадобится найти определенное количество сиамских близнецов, страдающих раздвоением личности. Поскольку эта задача практически невыполнима, а корреляционное исследование, основанное на данных в виде одной точки, лишено смысла6, вам придется отказаться и от этого подхода.
По-видимому, единственным оставшимся вариантом является история отдельного случая, выявляющая факторы в жизни сиамских близнецов, которые способствовали их заболеванию. Сначала вам придется потратить много часов на интервью с близнецами, чтобы установить историю их жизни начиная с рождения и по настоящее время. Кроме того, вы должны будете побеседовать с их родственниками и друзьями, а также изучить все доступные школьные, медицинские и психологические записи. Поскольку вся эта информация потребует слишком много места для написания отчета, вам придется выбрать то, что является, на ваш взгляд, наиболее важными аспектами.
История отдельного случая содержит в себе все опасности, которые были упомянуты в связи с другими методами, включая неизвестные вмешивающиеся переменные и неспособность выявить причины. Этот метод также сопряжен с дополнительными ловушками. Прежде всего исследователь, как правило, пытается реконструировать прошлые события на основании субъективных сообщений тех, кто связан с этими событиями, а исследования показывают, что люди очень плохо припоминают прошлое. Один исследователь обнаружил, что матери давали неточные сведения, вспоминая подробности своей беременности и рождения своего ребенка по прошествии от шести месяцев до года после этого события. Можно представить проблемы, возникающие при припоминании событий, которые произошли 20 лет назад!
Второй возможной ловушкой в истории отдельного случая является тенденциозность исследователя при отборе событий для отчета. Однажды на курсе психологии меня попросили обосновать одну из теорий личности на примере событий из жизни главного героя романа «Преступление и наказание». Не представляло труда выбрать события, которые являлись убедительными подтверждениями моей теории. Однако я обнаружил, что другие студенты в аудитории использовали ту же самую книгу для обоснования трех других теорий личности, также делая это очень убедительным образом. Они либо выбирали иные события, либо давали иную интерпретацию тем же событиям, которые выбрал я. Даже при ограниченном наборе событий, описанных в одной-единственной книге, тенденциозность сыграла крайне важную роль в определении выявленных нами связей. Стоит ли удивляться, что исследователи способны найти подтверждение собственным излюбленным теориям, пользуясь почти неограниченным набором событий, происходящих в жизни человека?
Написано немало книг, в которых анализируется жизнь и личность известных исторических деятелей, таких как Ричард Никсон, Джон Кеннеди и Зигмунд Фрейд. Хотя эти так называемые психоистории могут представлять собой интересное чтиво, дающее пищу для размышлений, они подвержены всем тем опасностям, которые свойственны истории отдельного случая. Вдобавок большая часть событий, которые авторы используют в качестве подкрепления своих теорий, основаны на сообщениях «из вторых рук» в средствах массовой информации. Тем самым делается еще один шаг в сторону от объективной истины. (Например, один автор пришел к заключению, что Никсон был психотиком; другой сделал вывод, что он был невротиком.)
История отдельного случая также применяется в прикладной экспериментальной обстановке при исследовании редко происходящих событий. Например, психолог, интересующийся причинами авиакатастроф, не может поставить соответствующие эксперименты. Но эти исследователи часто реконструируют события, предшествующие катастрофе, настолько детально, насколько это возможно. Анализируя достаточное количество этих критических инцидентов, связанных с катастрофами и ситуациями, близкими к ним, они надеются выявить паттерн, который позволит им выдвинуть гипотезы о причинах. Затем эти гипотезы можно исследовать более тщательно в контролируемых экспериментальных условиях.
Одной из областей, в которых изучение отдельного случая наиболее оправдано, является нейропсихология. Психоневрологи и неврологи хотят определить функцию различных структур мозга. Один из основных способов выявления того, что делает какой-то участок мозга, — повредить его и посмотреть, как изменится поведение. Повреждение мозговой ткани человека сопряжено с явными этическими проблемами. Поскольку мозговая ткань не восстанавливается, любая подобная процедура приводила бы к хронической дисфункции. Одним из решений было бы найти какого-то несчастного, мозговая ткань которого оказалась поврежденной в результате травмы или болезни. Из курса общей психологии вы можете помнить случай Финеаса Гейджа, человека, через голову которого в результате несчастного случая в шахте прошел металлический прут. Это был один из первых случаев, которые исследователи использовали для понимания того, как работает мозг. Сегодня можно найти множество пациентов с различными неврологическими проблемами, чье поведение тщательно документируется. Эти случаи, наряду с другими данными, например полученными при исследовании животных, помогают нам понять функционирование человеческого мозга. Однако мы должны помнить, что данные даже этих хорошо задокументированных исследований отдельных случаев получают не в ходе экспериментов, поэтому к установлению причинных связей между соответствующими обстоятельствами и поведением следует подходить с крайней осторожностью.
Очевидное преимущество истории отдельного случая состоит в том, что ее можно использовать, когда есть возможность изучить только один или очень немного случаев. Некоторые также утверждают, что преимуществом этого метода является то, что поведение можно изучить во всех его сложных проявлениях в естественных условиях, тогда как в экспериментах изучают искусственно упрощенное поведение в искусственной обстановке. Однако поскольку этот метод имеет вышеупомянутые недостатки, включая, в отдельных случаях, опору на потенциально тенденциозные субъективные сообщения, извлеченные из чьей-то долговременной памяти, то мы должны проявлять скептицизм в отношении заключений, сделанных только на основании какой-то одной истории.
- Можно понять, почему некоторые психологи предпочитают использовать в экспериментах животных. Психологи могут вывести животных со схожими генетическими характеристиками и вырастить их в схожей среде, но на них посмотрели бы с неодобрением, если бы они попытались проделать подобную вещь с людьми. Ваши друзья могут заявить: «Все мужчины — скоты» или «Все женщины одинаковы», но не верьте им!
- Каждый хороший экспериментатор должен помнить, что данные (data) — это слово во множественном числе; есть одна данная величина (a datum is) и есть данные (data are). Если вы станете повторять про себя «these data are» трижды каждое утро, когда просыпаетесь, то, вероятно, все равно забудете!
- Фактически используется несколько формулировок, которые предупреждают о пагубных последствиях курения, но все они подразумевают, что именно курение является причиной проблем со здоровьем.
- Наблюдения в естественных условиях иногда также называют полевыми исследованиями, поскольку исследователь отправляется в «поле», чтобы собрать данные. (Пожалуй, мне стоит прикусить язык и воздержаться от старого анекдота о фермере, который славился своим...)
- Сравнительный психолог — это не тот, кто снимает телевизионные рекламные ролики, в которых товар X уступает по своим качествам товару Y. Сравнительный психолог сравнивает поведение живых существ, включая людей, относящихся к разным видам. Сравнительные психологи утверждают, что большинство из нас проявляют слишком большой эгоцентризм, проводя свои исследования; люди составляют только небольшую часть царства животных.
- Очень трудно выявить связь между двумя переменными, имея всего одну точку. Однако нетрудно выявить связь, имея две точки, поскольку между ними можно провести только одну прямую линию. Но сообщение о связи, основанной на двух точках, во многом сродни хвастовству: легко произнести, но не достойно внимания.