Однако эта теория выходит за рамки отношения восприятия к стимуляции. Она рассматривает также отношение стимуляции к внешнему миру. Гипотеза заключается в том, что эти стимульные переменные, которые до сих пор оставались в тени, но вполне доступные обнаружению, обычно весьма точно определяют важные для данного животного характеристики внешнего мира. Классические переменные стимуляции, конечно, не отражают сколько-нибудь релевантно объекты и события внешнего мира; отсюда и их название «признаки» («cues»). Но если можно показать, что переменные более высокого порядка точно определяют внешний мир, хотя и не репрезентируют или не копируют его, тогда восприятие можно объяснить вполне определенно как поддержание контакта с внешним миром. Если свойства объектов точно задают переменные стимуляции, а те, в свою очередь, точно определяют характеристики восприятия, то образы восприятия будут однозначно связаны с объектами с той степенью точности, которая характеризует связь объектов со стимульными пременными, а последних — с образами восприятия. Эта степень может быть определена эмпирически.
ФУНКЦИЯ ПЕРЦЕПТИВНОГО МЕХАНИЗМА
Выше восприятие было определено не через сознание или поведение, а с помощью метафоры, которая подразумевает оба эти момента: индивид находится в «контакте» или «соприкосновении» со средой. Факт, который стоит за этой метафорой, заключается в том, что зрение и слух работают в основном так же, как осязание; они позволяют ознакомиться с реальными объектами и событиями и отреагировать на них. Волновая энергия света или звука, так же как кинетическая энергия давления на кожу, может нести информацию об объекте. Этот факт принимается в качестве центрального факта восприятия. Он одинаково приложим и к сознанию, и к поведению: индивид может как отвечать (реагировать) на объект, так и осознавать его. В данной работе ни одна из этих способностей не считается первичной по отношению к другой. Реагирует ли индивид на окружающую его среду или просто созерцает ее — процесс восприятия в его существенной части имеет место в обоих случаях.
Тот факт, что можно воспринимать объекты и события на расстоянии почти так же непосредственно, как если бы до них можно было дотронуться, долго считался парадоксом в истории философии и психологии. Восприятие вещей на ощупь представлялось само собой разумеющимся (хотя, конечно, это не так). Казалось, что зрительное восприятие вещи совсем иное, так как в этом случае имеется прямой «контакт» только с сетчаточным изображением. Аналогично уха «касается» вибрация воздуха от объекта. Как же возможно восприятие дистантных объектов только на основе информации, обеспечиваемой проксимальными стимулами? Этот парадокс, как будет показано, вытекает из неверного понимания стимуляции, которое возникло в связи с изучением единичных рецепторов. Стимуляция — это нечто такое, что возбуждает сенсорный орган Целиком, а не клетку; мозаику рецепторов, а не единичный рецептор. Упорядоченная стимуляция намного богаче и намного информативнее, чем представляли себе психологи, занимавшиеся сенсорикой в прошлом. Учение об ощущениях или сенсорных данных явилось следствием ошибочной недооценки стимула.
Излагаемая теория имеет дело прежде всего с адекватным восприятием и лишь, во-вторых, с иллюзиями и ошибками. Предполагается, что если можно удовлетворительно объяснить первое, объяснение второго будет нетрудным. Его можно дать через некоторое нарушение жесткой связи между восприятием и стимуляцией или стимуляцией и внешними объектами. Этот подход противоположен подходу, например, гештальтпсихологии, которая ставит себе целью объяснить как иллюзии, так и адекватное восприятие через один и тот же гипотетический процесс сенсорной организации...
СРАВНЕНИЕ С СУЩЕСТВУЮЩИМИ ТЕОРИЯМИ ВОСПРИЯТИЯ
Предложенная выше простая формула — восприятие является функцией стимуляции, а стимуляция есть функция окружающей среды, следовательно, восприятие является функцией среды — представляет собой радикальный отказ от классических теорий восприятия. В этих теориях принималось на веру существование специальных психологических или нервных процессов, которые не зависят непосредственно от стимуляции рецепторов, а связаны с ними лишь косвенно. Восприятие основано на ощущениях, которые зависят от стимуляции. Восприятие же включает в себя дополнительный или промежуточный процесс, природа которого должна быть раскрыта.
За многие годы было предложено огромное число гипотетических процессов, преобразующих сенсорные данные в образы восприятия. Наиболее известен ассоциативный процесс, более современный — процесс сенсорной организации. Оба они с некоторыми натяжками могут быть поняты как нервные процессы, и за обоими стоят эксперименты, на основании которых были выведены «законы». Но ни одна из этих гипотез не была настолько убедительной, чтобы исключить другую. Им приходилось апеллировать к таким дополнительным процессам, как умозаключение, интерпретация, оценка вероятности, категоризация, ассимиляция. Чувственные данные описывались в таких понятиях, как сигналы, признаки, индикаторы, критерии, информация и т.д. Указанные процессы сочетались различными способами. Некоторые теоретики делали акцент на памяти или образах памяти, другие — на обусловливании тенденции к ответу или на моторных установках. Третьи уделяли меньше внимания научению и большую роль отводили спонтанным процессам. Возможно, наиболее ясной и исчерпывающей современной теорией является гештальттеория, как она представлена у Коффки [9], и современный статистический эмпиризм, как он представлен у Брунсвика [3].
Согласно развиваемой здесь теории, не нужны никакие процессы для превращения сенсорных данных в образы восприятия. Предполагается, что не только качественные характеристики объектов, но и сам их объективный характер, их реальность, вещественность и тому подобное раскрываются в стимуляции. Объекты как бы «ощущаются». Данный подход, следовательно, не является теорией восприятия в обычном смысле этого слова. Предлагается полностью отказаться от понятия ощущения как первоосновы феноменального опыта и, таким образом, очистить психологию от упорно сохраняющегося мнения, что сенсорные впечатления являются предпосылкой других впечатлений. Этот исходный тезис связан с терминологическими трудностями, которые читатель должен принять во внимание. Термины «ощущение» и «сенсорные данные» нельзя просто отбросить без замены, а ее нелегко придумать.
МЕСТО СЕНСОРНОГО ОПЬПА В НАСТОЯЩЕЙ ТЕОРИИ
Нельзя отрицать, что люди иногда имеют ощущения чисто-голубого цвета, кислого вкуса или ощущение чего-то сладкого. По крайней мере исследователей в психологических лабораториях можно склонить к тому, что у них есть такие впечатления, и можно выработать у них привычку описывать эти впечатления. Но это не значит, что данный тип опыта является первоосновой всего опыта. Феноменальный мир состоит не из цветов, звуков, прикосновений, вкусовых ощущений и запахов, как мы долгое время предполагали, а из таких свойств, как поверхность, край, наклон, выпуклость, вогнутость, подъем, падение, начало, конец, движение и изменение. Ощущения — случайные отголоски восприятия, а не причины его.
Предполагавшиеся первичными атрибуты или данные сенсорного опыта являются продуктами интроспекции. Более того, они являются продуктом той предвзятой интроспекции, которая рассчитывает найти их в основе каждого акта восприятия, т. е. точки зрения структурализма1. Опасность структурализма заключается в том, что был предложен и зафиксирован перечень неотъемлемых свойств и первичных качеств чувственного опыта. Когда же оказалось, что они соответствуют простым переменным стимуляции, которыми удобно манипулировать в психологическом эксперименте, этот перечень приобрел статус законченной теории. С тех пор у теоретиков наблюдается тенденция при описании чувственного опыта находить именно эти известные элементы и просматривать данные опыта, которые не поддаются такому анализу.
Автор попытался показать в другом месте, что поток зрительных ощущений, т.е. вид нашего опыта, который можно назвать зрительным полем, не совпадает с опытом от видимого мира, и доказать, что последний ни в коей мере не зависит от первого [2, гл. 3]. Скорее дело обстоит наоборот. Хотя и существуют промежуточные варианты, представляется, что чем более тщательно пытается человек уловить мозаику цветов в зрительном поле, тем менее он воспринимает объекты внешнего мира и чем больше сосредоточен человек на наблюдении объектов, тем меньше замечает он мозаику цветов. И зрительное поле, и видимый мир — оба зависят от оптической стимуляции; просто последний является продуктом стимуляции другого порядка2.
Таким образом, предложение состоит в том, чтобы отнести ощущение к категории необычных психологических фактов. Этот термин охватывает редкие, утонченные, а не основные категории нашего опыта...
ОСОЗНАНИЕ И ДИСКРИМИНАТИВНЫЙ ОТВЕТ
...В последующем изложении я буду опираться на понятия «опыт» или «поведение», руководствуясь соображениями ясности и удобства. Но в обоих случаях я буду стараться попросту избегать утверждений, которые не имеют выхода на эксперименты.
В данной теории перцептивные процессы понимаются шире, чем частный вид их, который связан с сознанием. Перцептивные процессы могут сопровождаться, но могут и не сопровождаться феноменальными процессами...
Сознательное восприятие не является предпосылкой поведения, как это предполагают некоторые пункты гештальттеории. Поведение может не зависеть от такого осознания и все же в большей или меньшей степени отвечать внешней ситуации. Вообще говоря, поведение может протекать без опоры на внешние данные, которые обеспечивают контакт с окружающей средой, т. е. без восприятия в нашем понимании. Но в этом случае оно, по всей вероятности, приведет к плачевным результатам.
Цепь причинных связей, ведущих к восприятию. Совершенно ясно, что формула, согласно которой восприятие является функцией стимуляции, а стимуляция является функцией внешней среды,— это лишь эскиз, который требует дальнейшей разработки. Согласно данной теории, существует последовательность вариаций, каждая из которых зависит от предыдущей. Эту последовательность можно представить как ряд преобразований, сохраняющих неизменным определенное соответствие или специфическое качество. В начале этого ряда лежит внешняя среда воспринимающего, рассматриваемая не на уровне молекул или материков, а на экологическом уровне. Следующей является энергия на поверхности тела — звук, свет, теплота, кинетическая энергия и химическая энергия, рассматриваемая с точки зрения пространственно-временных конфигураций, которые могут специфически охарактеризовать источник данной стимуляции и которые могут также возбудить рецепторы. Далее следует сенсорный аппарат воспринимающего — анатомические и физиологические свойства рецепторных поверхностей вместе с механизмами настройки органов, которые дают им возможность регистрировать описанные выше конфигурации. Здесь опять-таки должна рассматриваться активность органа в целом, а не активность отдельной рецепторной клетки. Возбуждение рецепторов самих по себе изучено достаточно хорошо, но результат их разрядов при различном распределении воздействия по мозаике клеток понят гораздо хуже. Над нервными полями, которые управляют приспособительными механизмами сенсорных органов, расположены нервные переключения, афферентные и эфферентные, принадлежащие так называемым проекционным зонам мозговой коры. Много теорий пытается объяснить, что происходит в коре, но до сих пор остается неясным, каким образом сохраняется специфичность данного стимульного воздействия. В любом случае особенности нервного процесса накладывают свой отпечаток на восприятие, как это было показано и на поведении, и на феноменальном опыте. Восприятие точно соответствует окружающей среде только в том случае, если вышеописанная цепь причинных связей остается ненарушенной. Нет никаких других путей для поддержания контакта с окружающей средой или получения знаний о ней.
Цепь причинных связей можно рассматривать как состоящую из двух частей, одна из которых находится вне организма, а вторая — внутри него. Первая часть имеет дело с биофизикой стимуляции, т.е. с природой окружающей среды и связью между объектом и стимулом. Вторая часть касается переменных свойств стимуляции, а также связи между ними и восприятием или того, что может быть названо психофизикой восприятия. Мы рассмотрим сначала вторую часть.
ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ТЕОРИИ
Перцептивная психофизика
Классическая сенсорная психофизика накопила больше твердо установленных научных фактов, чем любая другая область психологии. Ей удалось это сделать, изучая зависимость дискриминативных суждений от определенных стимульных переменных, главным образом частоты и интенсивности. Наиболее распространенный психофизический метод состоит в показе того, что различия в чувственном опыте, обнаруживаемые в суждениях, соответствуют различиям в стимуляции, создаваемым в эксперименте. Чтобы сделать это, экспериментатор должен предварительно создать установку и организовать условия для изоляции и контролирования той переменной стимульной энергии, которая его интересует,— света, звука, давления и т.п. Суть такого эксперимента в том, что суждение «больше» всегда дается в тех случаях, когда экспериментатор в достаточной степени меняет энергию в одном направлении, а суждение «меньше» — когда он в достаточной степени меняет ее в другом направлении.
Этот метод может быть с успехом распространен и на другие переменные стимуляции помимо частоты и интенсивности. Очень важными для восприятия и поведения являются переменные, отражающие порядок следования в пространстве или во времени различных частот и интенсивностей, т.е. переменные стимульного ряда и стимульного потока. Эти потоки и ряды характеризуются градиентами, производными, отношениями и темпами. Они-то и являются стимульными переменными более высокого порядка, которые постулируются данной теорией. Главное, что требуется для перцептивной психофизики,— это конструирование установок для изоляции и контролирования переменных.
Психофизический эксперимент в восприятии включает использование искусственной стимуляции под контролем экспериментатора вместо естественной стимуляции обычного окружения, которая, конечно, экспериментатором не контролируется. В таких экспериментах создают феноменальные признаки объектов, явлений, событий и т.д., не прибегая к реальным объектам, явлениям, событиям. Примером является оптический псевдотуннель [8]. Это устройство для вызывания чувственного опыта, соответствующего по своим главным характеристикам тому, который возникает при смотрении в цилиндр (видятся: поверхность, объем, глубина, расстояние, параллельность сторон) с помощью предъявления пучка света монокулярно (или двух пучков света бинокулярно), оптическая текстура которого меняется по некоторому закону. Другим примером может служить эксперимент Мишотта [10], в котором с помощью систематических вариаций движения черных пятен по белому полю вызывается феноменальный опыт, соответствующий причинной связи событий.
Психофизический эксперимент и психофизический метод не надо смешивать с теорией ощущений, хотя исторически они были связаны. Тот факт, что цветовой тон, яркость, насыщенность, высота, громкость, тембр, давление, тепло, холод и боль являются измерениями, которые ассоциируются с психофизическими экспериментами, не означает, что они суть параметры феноменального опыта или характеристики феноменальных объектов. Вместе с тем само использование психофизической процедуры не дискредитирует другие, более реальные параметры опыта.
Общая гипотеза психофизического соответствия
Восприятие является функцией стимуляции. Это значит, что оно оказывается исключительно функцией стимуляции всякий раз, когда это допускается условиями стимуляции. В развернутой форме гипотеза звучит следующим образом: для каждого аспекта или свойства феноменального мира индивида, поддерживающего контакт с окружающей средой, как бы неуловимо это свойство ни было, существует переменная потока энергии, воздействующей на его рецепторы, как бы сложна эта переменная ни была, которой это феноменальное свойство оказалось бы соответствующим, если бы удалось организовать психофизический эксперимент. В такой форме гипотеза, вероятно, сразу же вызовет возражения. А как обстоит дело со значениями? Как быть с социальными объектами и с событиями или этическими свойствами? Как быть с субъективной окраской нашего феноменального мира? Прежде чем рассмотреть эти кажущиеся исключения, нужно внимательнее присмотреться к тому, что гипотеза утверждает и чего она не утверждает. Она скорее дает перспективу будущих экспериментальных результатов, чем обобщает существующие результаты. Она скорее предполагает разработку новой теории, чем завершение старой.
1. Теория не ставит себе целью объяснить все те виды феноменального опыта, которые достаточно широко названы перцептивными. Это теория о поддержании контакта с окружающей средой, а не о том, что бывает при отсутствии такого контакта. Ошибки, иллюзии, заблуждения, галлюцинации, неустойчивые впечатления, неадекватное восприятие вообще не могут быть объяснены иначе, как естественные следствия гипотетических тезисов, которые еще не сформулированы. Это не отрицает наличия таких видов опыта или их распространенность и важность. Некоторые виды опыта могут возникать в отсутствие какой-либо оформленной стимуляции, например когда в полной тишине и темноте человек погружен в толстый слой ваты. Они могут иметь место и при наличии очень слабой, неопределенной или двусмысленной стимуляции. Такой феноменальный опыт не может быть функцией стимуляции; ясно, что он должен быть функцией чего-то еще.
2. Аналогично гипотеза не отрицает наличия фактов воспоминания, припоминания, представления или их важность. Этот вид феноменального опыта также не является функцией стимуляции, по крайней мере функцией того сорта, который можно проверить в психофизическом эксперименте. Он тоже должен быть функцией чего-то еще. Гипотеза лишь противоречит классическому утверждению, что память, точнее актуализация образов памяти, является существенной для адекватного восприятия.
3. Гипотеза исходит из нового понимания стимуляции как непрерывного потока энергии, в который погружен организм; вариации воздействий в этом потоке поддаются математическому анализу. Эти вариации образуют или реально действующие, или потенциально действующие стимулы. Предполагается также, что возможность для регистрации переменных все более высокого порядка не ограничена. В мире существует гораздо больше стимулов, чем те, на которые, по всей вероятности, когда-либо приходилось отвечать любому наблюдателю. Существуют переменные низкого порядка, которые известны экспериментаторам, но есть переменные и более высокого порядка, еще не выделенные экспериментально. Данная концепция пересматривает классическую точку зрения, которая противопоставляет бедность стимуляции, воздействующей на глаз или ухо, богатству зрительного или слухового феноменального опыта. Утверждается, что свет и звук, проходя через обычную земную среду и многократно отражаясь от нее, содержит больше тончайших носителей информации, чем может даже надеяться воспринять любой из ее обитателей. Как мы попытаемся показать ниже, в этой новой концепции нет ничего неправдоподобного или противоречащего законам физики.
4. Гипотеза не считает, что одной феноменальной переменной соответствует только одна переменная потока энергии. Две или более переменных могут обеспечить одно и то же качество феноменального опыта, как, например, при зрительном восприятии глубины или при кинестезиях, где переменных обычно много и они согласуются друг с другом. В этом случае одна изолированная переменная и комбинация нескольких переменных дают один и тот же эффект. Однако, когда в эксперименте предъявляется комбинация несогласующихся или противоречивых переменных, результат не может быть предсказан исходя лишь из характера стимуляции. Именно такими являются эксперименты с «конфликтными признаками». Однако в повседневной жизни стимулы согласованы друг с другом в соответствии с принципом избыточной стимуляции. Этот принцип сводится к тому, что множественность стимуляции дает многократную гарантию правильности восприятия.
5. Гипотеза не отрицает, что сенсорные аппараты, свойственные данному виду или индивиду, определяют тип восприятия, который им доступен. Наоборот, рецепторы и вспомогательные механизмы определяют модалность и переменные стимуляции, на которые индивид может отвечать, или, вернее, они ограничивают круг переменных, на которые он может научиться отвечать. Эти механизмы заслуживают, однако, большего внимания, чем то, которое уделялось им физиологами рецепции или конструкторами приборов. Очень наивно, например, считать, что восприятие должно быть умственным актом, потому что глаз — плохой оптический прибор, а мы тем не менее видим хорошо. Глаз не следует сравнивать с оптическим прибором.
6. Гипотеза не отрицает, что восприятие зависит от внимания или «установки» индивида, что бы ни подразумевалось под этими понятиями. В один и тот же момент времени индивид не отвечает на многие переменные стимуляции, и в различные моменты он отвечает на различные переменные. Как осознание, так и поведение в высшей степени избирательны. Потенциальные стимулы становятся действующими стимулами, когда индивид реагирует на них или воспринимает их. Следовательно, феноменальный мир одного индивида может существенно отличаться от феноменального мира другого индивида, находящегося в той же среде, и он может оказаться неодинаковым у одного и того же индивида в двух разных случаях. Внимание предположительно связано с мотивом, интересом или процессом деятельности. Гипотеза только утверждает, что поток энергии для двух индивидов, находящихся в идентичных ситуациях, является одним и тем же и что, следовательно, любое различие в их восприятии есть различие в том, на что реагирует каждый индивид.
7. Гипотеза не отрицает, что восприятие включает научение, и не утверждает, что восприятие является врожденным. Стимулы, функцией которых является восприятие, несомненно, меняются с опытом, т.е. после повторных встреч с ними. Прежде недейственная стимуляция становится действенной; индивид может отвечать на переменные, на которые прежде не отвечал. Все большее число переменных стимульного потока и переменных более высокого порядка начинает различаться им. феноменальный мир начинает содержать в себе больше различных объектов и больше различий между объектами, чем раньше. Он становится более дифференцированным и вместе с тем более осмысленным. Такие же изменения, как при повторении и упражнении, наблюдаются в восприятии по мере роста и созревания сенсорного органа и нервной системы. Что действительно предполагает гипотеза, так это то, что восприятие включает в себя научение совсем другого типа, чем это считалось в прошлом. Она предполагает, что за научением стоят не ассоциации, а различение. Феноменальный мир является результатом селекции, абстрагирования и дифференцирования повторяющейся стимуляции, а не строится, дополняется, конструируется из нее. Подобным же образом он включает в себя научение и поведение, но то научение, которое здесь имеется в виду, состоит в усилении контакта с окружающей средой. Это — появление новых стимулов и ответов, имеющих более высокий порядок, чем старые стимулы и ответы, а не присоединение новых стимулов к старым ответам или старых стимулов к новым ответам.
8. Последние три пункта можно обобщить, сказав, что животное или человек может не отреагировать на некую переменную в окружающем его мире энергии по одной из нескольких причин. Во-первых, потому, что вид, к которому он принадлежит, не обладает необходимыми нервными механизмами, или потому, что его собственные механизмы нарушены где-то на пути от сенсорного органа к мозгу. Во-вторых, потому, что его нервный аппарат недостаточно созрел, чтобы оказаться чувствительным к данной переменной, или, если это взрослый, потому, что его не научили выделять данную переменную. Наконец, он может не отреагировать просто потому, что в этот момент отвечает на какую-то другую энергетическую переменную. Узнать, оснащен ли индивид для выделения данного стимула, или он может быть обучен этому выделению, или у него можно создать установку на выделение этого стимула, можно с помощью эксперимента. Если реакции различения могут быть получены только путем речевой инструкции субъекта, мы называем это психофизическим экспериментом. Если реакции различения могут быть получены только в результате ассоциации с поощрением или наказанием, мы называем это экспериментом на научение; однако в этом случае мы не знаем, какая часть научения относится к собственно различению, а какая — к ассоциации. Если реакции различения не могут быть выработаны даже после такой длительной тренировки, напрашивается вывод, что индивид не имеет необходимого физиологического аппарата.
Связь специфичности восприятия с возбуждением и специфичности возбуждения со стимуляцией
Психофизическое соответствие между качеством или интенсивностью ощущения и длиной или амплитудой световой или звуковой волны подчеркивается в каждом учебнике. Это соответствие определяется рецепторами и нервной системой: во-первых, различиями в возбуждении рецептора, которые соответствуют различиям в энергии, и, во-вторых, различиями в феноменальном опыте, которые соответствуют различиям в возбуждении рецептора. Первый вид соответствия определяется специализированной чувствительностью рецепторов — их низким порогом для одного вида энергии и высокими порогами для остальных. Это и есть концепция Шеррингтона об «адекватном» стимуле для рецептора. Соответствие второго вида определяется специализированной чувствительностью нервных дуг, колец и путей. Эта концепция берет свое начало от мюллеровского понятия «специфической энергии нервов». Различение осуществляется, таким образом, на обоих уровнях: нервного возбуждения и нервной передачи, точно так же как оно осуществляется на самом высоком уровне психофизических суждений.
Психофизическое соответствие между переменной перцептивного опыта и переменными высокого порядка световой и звуковой энергии, по-видимому, в той же мере определяется рецепторами и нервной системой, что и классическое сенсорное соответствие. Рецепторная мозаика должна иметь специализированную чувствительность к градиентам и перемещениям, а нервная система — передавать эти градиенты и перемещения. Необходима и физиология восприятия, отличающаяся от физиологии чувствительности. Она должна развиваться параллельно с перцептивной психофизикой, отличающейся от сенсорной психофизики. В конце концов свет и звук стимулируют человека точно так же, как они стимулируют клетки его сетчатки и улитки. Стимуляция на уровне всего организма нуждается в изучении еще более, чем на клеточном уровне.
БИОФИЗИКА СТИМУЛЯЦИИ
Природа окружающей среды
Стимуляция находится в центре той цепи причинных связей, началом которой служит внешняя среда, а концом — восприятие. До сих пор мы рассматривали связь между стимуляцией и восприятием. Давайте теперь рассмотрим связь между окружающей средой и стимуляцией.
Интересующее нас окружение — это не то, которое измеряется микронами или световыми годами, а то, мерой которого служат миллиметры и метры. Мир релевантной стимуляции — это не атомы, молекулы или частицы, меньшие кристаллов. Это также не планеты, звезды, галактики или туманности. Мир человека и животных состоит из веществ в твердом, жидком или газообразном состоянии, образующих поверхности и их пересечения. Это среда обитания животных. Частично это тот мир, который изучает экология. Однако нет специального названия для комбинации наук, необходимой для изучения перцептивной стимуляции.
Оставляя без внимания водную и воздушную среду обитания некоторых животных, давайте ограничимся земной средой обитания близких нам видов. Ее твердые поверхности организованы настолько сложно, что их очень трудно классифицировать. Мы можем говорить о зонах и пространствах, об объектах и вещах, расположенных в этих пространствах, о происходящих событиях, но эти слова очень неточны. Мы можем говорить о скалах, деревьях и утесах, о железе и дереве, о книгах, мостах, горах, но эти слова слишком конкретны. Современная физика мало в чем может помочь, так как она перескакивает от кристаллов к планетам и не проявляет интереса к реальным сущностям, которые мы можем видеть и чувствовать невооруженными органами и которые являются источниками стимуляции. Нельзя ждать помощи и от современной техники, так как она занимается лишь созданием искусственных объектов. Естественные же объекты отданы на откуп любознательным художникам.
В первом приближении можно считать, что земная среда состоит из газообразного компонента (воздуха) и твердого основания (грунт), а также твердых тел, которые обычно соприкасаются с землей (объекты). Земля и объекты образуют ряд поверхностей. Эти поверхности отражают свет, издают звук при вибрации и излучают или поглощают тепло, если они горячие или холодные. Они также могут иметь острые края или выступы, округлые контуры, горизонтальную или вертикальную ориентацию относительно направления силы тяжести и другие свойства, которые определяют, можно ли эти объекты поднять, перенести и т.д. В зависимости от своего химического состава они могут выделять газообразные вещества, быть съедобными или несъедобными, жесткими или эластичными, живыми или неживыми.
Воздух, с другой стороны, образует среду для потоков света, звука и испускаемых газов. Это также среда для передвижения и других действий животного. Поверхности одновременно обеспечивают опору и создают препятствия для передвижения, но воздух обеспечивает пространство для поведения. Это соответствует так назыаемому «пустому» пространству зрительного восприятия. Взаимосвязь между воздухом и землей, между газом и твердыми телами является биофизическим фактом, который управляет эволюцией наземных животных, и не только эволюцией их двигательных систем, но и систем восприятия. Ибо, как мы увидим ниже, потоки света, звука и запаха, пронизывающие всю среду, служат стимульной основой для управления передвижением к объектам или от них. Если же воспользоваться терминологией из области восприятия пространства человеком, они служат основой для восприятия объектов на расстоянии.
Среда, окружающая человека, изменена благодаря тому, что он перестроил окружающие его поверхности на больших пространствах земного шара. Человек выровнял землю, вымостил ее, покрыл крышами и заключил в стены, проявляя при этом большую склонность к прямым краям, ровным и плоским поверхностям, прямым углам. Такая цивилизованная среда отличается во многих отношениях, но не в принципе от естественной среды, в которой развивался его биологический вид.
Социальные компоненты среды
Окружение любого животного включает в себя других животных. Обычно это упругие тела, состоящие из вязкого вещества. Они двигаются и деформируются самыми разнообразными способами, короче говоря, они осуществляют поведение. Эти движения и деформации очень важны для нашего животного. Они направляют его собственное поведение — половое, родительское, акты преследования и спасения бегством — при условии, что они представлены через оптическую стимуляцию. Что же касается человека, то его окружение по сравнению со средой животного усложнено в колоссальной степени. Этим он обязан тем формам поведения, которые стоят гораздо выше движений и деформаций поверхностей тела, названных Дарвином «выражением эмоций». У человека голосовые связки развились в речь. Позже наши предки начали чертить на подходящих поверхностях, рисовать картины. Далее пришла письменость, и, наконец, мы создали широкий набор искусственных источников стимуляции, которыми пользуемся для взаимодействия друг с другом,— изображения, модели, фотографии, музыку, знаки, символы и «средства массовой коммуникации» [6].
Все это стимульные объекты и явления специального характера. Изучение восприятия должно кончаться ими, а не начинаться с них. Здесь уже научение включается в восприятие гораздо более сложным образом, и процесс восприятия сливается с дискурсивным и абстрактным мышлением. Является ли тем не менее и здесь восприятие функцией стимуляции и в каком именно смысле оно может быть функцией стимуляции, этого мы пока рассматривать не будем.
Природа стимуляции
Вначале термин стимуляция был определен как те виды и переменные физических энергий, на которые отзываются органы чувств индивида. Так как это слово использовалось в прошлом очень широко и разными авторами в разном смысле, то было бы хорошо детально разобрать это определение, даже рискуя повториться.
1. Стимуляция — это всегда энергия; ее не следует смешивать с объектами, которые являются источником энергии. Этот факт давно был признан для света и звука, но он в равной мере справедлив и для осязания. Стимулом для тактильного чувства служит не твердый объект, а кинетическая энергия, которая деформирует кожу, будь то движение объекта (пассивное касание) или движение воспринимающей части тела (активное ощупывание). Безусловно, деформация кожи однозначно свидетельствует о присутствии твердого объекта. Но то же имеет место и при определенной оптической текстуре светового потока, поступающего на глаз. Контакт с окружающими объектами в последнем случае не более мистичен, чем в предыдущем.
2. Стимуляцию не надо смешивать с возбуждением. Даже когда определенный вид кольцевого взаимодействия стирает грань между ними, все-таки стоит различать эти понятия, так как, говоря о стимуляции, мы двигаемся в нашем анализе назад к внешнему миру, а говоря о возбуждении — вперед к организму.
3. Стимуляция животного не одно и то же, что стимуляция клетки. Это, вероятно, явилось одним из главных источников путаницы. Нас интересует энергия, которая возбуждает мозаику клеток, а не та, которая возбуждает отдельную клетку; нас интересуют переменные пространственной и временной последовательности, а не переменные, отражающие постоянство амплитуды и частоты в данной точке рецепторной поверхности.
4. Важно понять, что пространственное распределение энергии дано в одной системе координат, в то время как пространственное распределение клеточных возбуждений — в другой системе координат. В случае, если рецепторная поверхность может совершать обследующие движения, как это делает глаз или рука, распределение возбуждений может быть сдвинуто или переставлено относительно стимульного распределения... Когда глаз сканирует объект, организация стимула остается неизменной, но порядок возбуждений совершенно иной. Тот факт, что это не имеет практически никакого значения для поведения и восприятия, казался загадочным сенсорным психологам. Возможно, это поймут психологи восприятия в будущем.
Все модальности стимулов, а не только оптическая могут быть представлены в виде конфигураций и изменений. Стимульная энергия — это всегда некоторый ряд и всегда некоторый поток. Эти аспекты стимуляции признавались в отдельности (например, в понятиях пространственного и временного гештальта), но в сочетании друг с другом не рассматривались. Не вызывает сомнений, что изменение конфигурации является особой модальностью стимуляции. Математически это некоторое преобразование. Существуют особые классы или аспекты изменения конфигураций. Весьма вероятно, что ключ к пониманию зрительного, слухового и тактильного восприятия лежит в изучении таких преобразований.
5. Стимул не является копией воспринимаемого объекта и не репрезентирует воспринимаемое событие. Для восприятия необходимо лишь, чтобы стимул был специфичен для данного события или объекта. Эта ошибка особенно сильно укоренилась в теориях зрения. Ни световые лучи, проецируемые на глаз, ни сам так называемый сетчаточный образ не являются копиями объектов. Однако корелляты этих объектов существуют. Вызывает беспокойство очень распространенное утверждение, что сетчаточный образ является картиной. Оптические стимулы представляют собой картину на сетчатке ничуть не в большей степени, чем звуковые стимулы фонографическую запись в ухе.
6. Ясное понимание зрительных стимулов всегда вызывало особые трудности. Что это? Сетчаточный образ или сам объект? Может быть, это свет? Это пятна и точки образа или лучи света? Почему, если реально мы видим только свет (или цвет, или сетчаточный образ), нам кажется, что мы видим объекты? Согласно нашему подходу, все эти вопросы неправильны.
Оптические стимулы могут быть проанализированы на нескольких уровнях абстракции, до возбуждения рецепторов. Во-первых, существует сетчаточный образ как таковой. Чаще это пара сетчаточных образов на двойной рецептивной поверхности. Во-вторых, существует конкретный пучок световых лучей, падающих на глаз в данном месте и в данный момент (или пара их, падающих на два глаза). В-третьих, существует бесчисленный ряд световых потоков, сходящихся в любой данной точке открытого пространства. Все они могут быть названы оптическим рядом, один из секторов которого выбирается глазом. В-четвертых, существует оптический ряд, проецируемый на движущуюся точку открытого пространства, который особенно важен для животных, способных передвигаться. И, наконец, в самом отвлеченном смысле существует суммарный поток света, многократно отраженного во всех направлениях освещенной среды.
Свет и звук свободно распространяются в такой среде, как воздух, и могут быть уловлены в любой точке пространства, где случится быть глазу или уху. Такое наполнение среды является физической основой для контакта с объектами на расстоянии, осуществляемого зрением или слухом. Оптический ряд с его способностью проецироваться согласно законам проективной геометрии зависит от прямолинейного распространения света и является физической основой видения форм («паттернов»). Во многих отношениях это наиболее удобный уровень анализа зрительных стимулов. Сетчаточный образ, который обычно принимается за стимул, является просто последней стадией перед возбуждением рецепторов. На этой стадии стимулы уже преобразованы с помощью аккомодации, конвергенции и исследовательских движений глаз. Слишком догматический подход к сетчаточному образу как к стимулу позволил легко забыть, что последний является лишь эпизодом того процесса, с помощью которого зрительный аппарат исследует фокусируемые потоки света.
Литература
1. Boring E.G. Visual perception as invariance. «Psychol. Rev.»,1952, 59, 141—147.
2. Boring E.G. The Gibsonian visual field. «Psychol. Rev.», 1952, 59, 246—247.
3. Brunswik E. Perception and the representative design of psychological experiments. Berkeley, Calif.: Univ. Calif. Press, 1956.
4. Gibson J. J. The perception of the visual world. Boston: Houghton Mifflin,1951.
5. Cibson J. J. The visual field and the visual world: a reply to Professor Boring. «Psychol. Rev.», 1952, 59, 149—195.
6. Cibson J. J. A theory of pictorial perception. Audio-Visual Communic. Rev., 1954, 1, 3—23.
7. Gibson J. J. and Gibson E. Perceptual learning: differentiation or enrichment? «Psychol. Rev.», 1955, 62, 32—41.
8. Gibson J. J., Purdy J., Lawrence L. A method of controlling stimulation for the study of space perceptiton: the optical tunnel. «J. exp. Psychol.*, 1955, 50, 1—14.
9. Koffka K. Principles of Gestalt psychology. New York: Harcourt Brace, 1935.
10. Michotte A La perception de la causailite. Lou vain: Studia Psychologica, 1954.
- Имеется в виду точка зрения Э. Титченера (прим. ред.).
- Дискуссию по поводу зрительного поля и зрительного мира можно найти в статье Боринга [1], ответе ему автора [5] и ответе на ответ Боринга [2].
