Пытаясь выделить основные аспекты психологического изучения эмоций, прежде всего определим их, обращаясь, как часто бывало в курсе, к двум основателям отечественной психологии — С.Л.Рубинштейну и А.Н.Леонтьеву. Для этого представим простую схему: П (потребность) — Д (деятельность), связанные между собой, и в ее центр поставим Э (эмоции). Получим схему: П — Э — Д, которая позволит дать два определения эмоций: одно - по С.Л.Рубинштейну, другое — по А.Н.Леонтьеву. Так, Рубинштейн берет первые две части схемы, т.е. связывает определение эмоций с потребностями: эмоция есть психическая представленность (отражение) актуального состояния потребности. Напротив, для Леонтьева принципиальна связь второй и третьей частей схемы, т.е. роль эмоций в деятельности. Деятельность, как нам известно из темы 6, имеет сложное строение и включает отдельные действия, которым дается, в частности (см. тему 3), следующее генетическое определение. Действие есть процесс, мотив и цель которого не совпадают, а значит объяснение различных действий, составляющих совместную трудовую деятельность людей, требует понятия смысла действия. Смысл есть понимание (осознание) отношения мотива к цели. Впрочем, мотивы могут и не осознаваться, выполняя однако смыслообразующую функцию, и смыслы должны быть как-то представлены в сознании (и шире — в психике). Эмоция и есть психическая представленность (отражение) смысла, который образуется мотивом. Отсюда, в частности, следует, что изучение эмоций суть путь к познанию смысловой и — далее — мотивационной сферы субъекта (личности). Поскольку же мы различаем природного, социального, культурного субъектов, то нам понятно, почему видов смыслов обычно выделяют три: для природного индивида — биологический смысл (чаще его называют значимостью), для социального — разумный (сознательный) смысл, и, наконец, для культурного — собственно личностный смысл. Каждый из них может быть психически представлен в соответствующих классах эмоциональных переживаний.

Впрочем, основные аспекты изучения эмоций не связаны с упомянутым различением потому, что чаще всего они исследуются как формы приспособления к окружающей среде, т.е. особенности природного индивида. Мы выделим здесь три основных аспекта: а) эмоции как психические явления; б) эмоции как психотелесные состояния и в) эмоции как процессы, когда исследуются стадии их протекания.

Эмоция как психическое явление. Первые описания и объяснения психических, сознательных явлений, в том числе — чувствований, мы находим в классической психологии В.Вундта (см. тему 2). Как известно, Вундт выделяет в структуре психического (сознательного) явления две стороны: объективную и субъективную. Казалось бы, эмоциональные явления относятся только ко второй, но это не так. Эмоция есть всегда отношение к чему-то, т.е. имеет свой предмет, или, по Вундту предметное представление, а это — объективный элемент сознания. Предметность эмоций — одно из принципиальных положений при их изучении: даже если конкретная эмоция кажется «беспредметной», то следует искать и находить соответствующее ей представление. Субъективная же сторона эмоций (часто именуемая переживанием) выполняет в структуре явления особую функцию: чувствования синтезируют объективные элементы сознания — ощущения и представления, обеспечивая тем самым их организованность в единое целое.

Психическое явление можно назвать феноменом, а данный термин является центральным понятием в одной из философских школ прошлого века. Попытаемся изложить существо феноменологической теории эмоций, предложенной французским философом, писателем, драматургом, общественным деятелем Жаном—Полем Сартром. Прежде всего заметим, что понятие «феномен» (в том числе — психический) не имеет строгого определения: феномен суть то, что само себя объясняет, как бы захватывая нас в реальной жизни. Философ предлагает представить, что мы можем пребывать в разных — рациональном и иррациональном — мирах. В первом, привычном для нас, действуют законы логики, рассуждения, основанного на фактах причинно-следственных связей. Второй же
мир — магический, безразличный к логике, причинной связи объектив-ных фактов. Эмоциональное сознание, по Сартру, есть сознание мира, а эмоция есть превращение мира в иррациональный, когда рациональный мир слишком труден, его требования невыполнимы, и мы не можем оставаться в нем. Эмоция не терпит отлагательств, она есть то, что не доказывают, но во что верят. Вот один из эмпирических примеров Сартра: в тридцати шагах от себя за оконным стеклом мы видим незнакомое, пугающее нас лицо. Возникающий при этом страх не имеет рациональных оснований: ведь еще неизвестно, чье это лицо, к тому же оно пока за окном и, наконец, в тридцати шагах от нас, а страх между тем уже возник, и именно он разрушил логическую детерминацию. Таковы же пра-религиозные понимания событий в «первобытных» обществах, не различающие естественного и сверхъестественного. Например, туземец немедленно связывает постигшее его бытовое несчастье (скажем, ушиб, перелом ноги упавшей во время бури балкой) с наказанием, пришедшим от своего мистического «оракула». В беседе с исследователем он признает объективные причины события: дул сильный ветер, балка подгнила, но не отказывается и от своего «объяснения», задавая особый для европейца вопрос: «Но почему эта балка попала именно на мою ногу?» Тем самым эмоциональное «сопричастие» с оракулом суть магический феномен, сразу представляющий в сознании индивидуальность, уникальность, происшедшего именно со мной.

Эмоция как психотелесное состояние. Эмоция есть не только психическое переживание, но состояние всего организма. Специален вопрос о причинно-следственной связи психических и телесных изменений при возникновений эмоций. Во всяком случае, эмоциональные состояния имеют ряд внешне наблюдаемых проявлений, в частности, выразительных движений, которые изучал еще Ч.Дарвин (см. следующие статьи). Внешние выражения эмоций разделяют обычно на три группы:

а) поведенческие, к которым относят изменения в мимике, пантомимике, а также речедвигательную активность («вокальную мимику»): темп и тембр речи, интонационные модуляции, длительность пауз и т.п.; в своих поведенческих выражениях эмоции выполняют экспрессивную и — шире — коммуникативную функцию, являясь средствами невербального
общения;
б) физио логические и вегетативные изменения — как наблюдаемые внешне — дыхания, сердцебиения, кровенаполняемости сосудов, потовыделения, диаметра зрачка и т.д., — так и фиксируемые приборами — биоритмов мозга, электрического сопротивления кожи и др.; с изучением этих изменений связана проблема объективной индикации эмоциональных состояний;
в) биохимические изменения — выброс адреналина в кровь, функциональные, а в стрессовых ситуациях и структурные изменения внутренних органов; собственно, с изучения этих изменений и начиналось исследование стресса, эмоциональной напряженности.

Изучение внешних выражений эмоций актуально и для научно-экспериментальных исследований, и для психотерапевтической практики.

Так, существует проблема поиска показателей, индикаторов эмоций среди их многочисленных объективных (чаще всего, физиологических) коррелятов: ведь корреляция психических и телесных событий еще не означает их причинно-следственной связи. Среди надежных показателей наличия эмоций выделяется кожно-гальваническая реакция КГР — падение электросопротивления кожи. Многие студенты-психологи хорошо помнят, как перед началом практического демонстрационного занятия по данной теме отвечающий за аппаратуру лаборант, с сомнением поглядывающий на приглашенного «наивного» испытуемого («а хорошо ли выражена его КГР, ведь индивидуальные различия достаточно широкие?»), вдруг громко хлопал в ладоши, и испытуемый, как и все вокруг, резко вздрагивал (кстати, ощущение «мурашки по коже» есть субъективный эквивалент КГР), а лаборант, смотря теперь по прибор, оставался доволен («КГР хорошая, опыт можно проводить»). Однако отсюда следует, что КГР может быть показателем (коррелятом) ориентировочного или оборонительного рефлекса, а не собственно эмоции, и поэтому в строгих научных экспери-ментах этот индикатор привлекают наряду с другими, сравнивая (коррелируя) их между собой, что повышает надежность результатов.

Приведем пример такого эксперимента, проведенного в 1960-е гг. в школе О.К.Тихомирова, в котором было впервые выделено и объективно изучено явление «эмоционального решения задачи». Испытуемые решали шахматные задачи-головоломки, достаточно трудные для них; при этом фиксировалось три вида активности: а) речевые высказывания испытуемых — предложения по решению задачи (метод «рассуждения вслух»); б) движения глаз, обследующих поле шахматной доски и в) КГР — возможный индикатор эмоций. Проведя эксперимент, экспериментаторы совместили все три вида активности во времени и установили совпадение: а) в речи — характерных междометий вроде «Вот—вот!», «Сейчас», «Ага!» — типичных признаков предвосхищения инсайта; б) в движениях глаз — резкое сужение зоны ориентировки, что является признаком эвристики, т.е. эффективного сокращения зоны поиска вариантов решения с возможностью выделить верный вариант, и в) в электросопротивлении кожи (КГР) — его падение. Это совпадение трех характерных показателей и позволило авторам утверждать о явлении «эмоционального решения задачи», которое предшествует собственно решению (хотя и не всегда гарантирует его). Иными словами, эмоция выполняет здесь функцию эвристики — эффективного (но рискованного) приема решения мыслительных задач.