М.Дж. Аптер. Теория реверсивности и человеческая активность: Psychology OnLine.Net

М.Дж. Аптер. Теория реверсивности и человеческая активность

М.Дж. Аптер. Теория реверсивности и человеческая активность
Добавлено
23.10.2006

Цель данной статьи — познакомить советских психологов с одним из подходов к проблеме мотивации и поведения, известным под названием «теория реверсивности» (reversal theory). Основные положения этой теории были впервые сформулированы британскими психологами К. Смитом и М. Аптером в середине 70-х гг. Позднее данный подход был развит и представлен уже в виде развернутой теории [5].

В настоящее время теория реверсивности широко используется в психологических исследованиях. Состоялись две международные конференции, целиком посвященные ее рассмотрению; материалы первой конференции опубликованы [15].

Рассматриваемая теория представляет собой попытку интегрировать данные, получаемые в разных областях психологии, в единое целое и дать им объяснение. Вместе с тем в ней отчетливо обозначен практический аспект (изначально она создавалась для нужд практической помощи больным детям; и сейчас она используется клиницистами и психологами в других прикладных областях).

В рамках данной теории вводится новый — метамотивационный — уровень психологического анализа. Формулируется представление о процессе метамотивационной реверсивности, который психологи раньше не исследовали.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ТЕОРИИ

Рамки статьи позволяют лишь в самом общем виде охарактеризовать основные понятия теории реверсивности (полное и подробное их описание содержится в [5], [15]). Но мы постараемся создать у читателей журнала достаточно убедительное представление о теории в целом.

Анализ теории реверсивности удобно начать с положения, которое совпадает с названием книги «Субъективное переживание опыта мотивированности» [5]. Центральным вопросом проблемы мотивации является взаимоотношение между испытываемой индивидом интенсивностью активации (arousal) и уровнем гедонического тона. Теория реверсивности иначе рассматривает это отношение, чем, скажем, существующая в психологии уже тридцать лет теория оптимума бодрствования. Эта теория, основы которой были заложены в исследованиях Д. Хебба и У. Томсона [21] и Д. Хебба [20], претерпела значительные модификации, однако ее неизменным элементом остается представление о том, что существует лишь одна система активации, на которой можно построить лишь одну точку оптимума активации. (В нашем последующем изложении понятия «оптимум» и «предпочитаемый индивидом уровень активации» будут относиться к гедоническому тону, но не к самой деятельности.) Ряд психологов (см. [18]) пробовали развить эту идею, введя предположение, что точка оптимума активации может перемещаться; но при этом сама система задана в одном измерении, а точка оптимума располагается где-то посредине шкалы активации.

В противоположность этому теория реверсивности предполагает существование двух альтернативных систем, каждая из которых имеет свою точку оптимума; таким образом, то, что раньше рассматривалось с позиции гомеостаза, мы рассматриваем с позиции амбивалентности [4]. Кроме того, эти две точки оптимума, или «предпочитаемые уровни», сдвинуты к противоположным концам шкалы активации. Таким образом, существует не один уровень активации, к которому индивид стремится и который ощущается им как приятный, а как бы два уровня, из которых индивид предпочитает только один в данный момент, и этот уровень соответствует той системе активаций, которая находится в действии. Кроме того, переключение с одной системы на другую требует переключения одного уровня на другой, и это переключение может быть вызвано одним из многих факторов, рассматриваемых ниже. Поскольку предполагается, что два альтернативных предпочитаемых уровня «направлены» к противоположным концам шкалы испытываемой индивидом активации, такие переключения можно назвать реверсиями.

Эта мысль может быть пояснена с помощью рисунка, на котором мы видим две гипотетические кривые, отражающие соотношение уровня активации и гедонического тона, вместо одной кривой, принятой в теории оптимума бодрствования. Каждая из этих кривых относится к разным системам; одна из них может быть определена как «система избегания» активации, другая — как «система поиска» активации. На любом уровне активации, согласно данной теории, возможно переключение уровня гедонического тона, соответствующего одной кривой, на уровень, относящийся ко второй,— т. е. обратимость (реверсия). Одним из результатов такого переключения может быть внезапная смена гедонического тона по отношению к испытываемому в данный момент уровню активации.

Такой взгляд на взаимоотношение между испытываемым гедоническим тоном и уровнем активации по нескольким причинам более конструктивен в сравнении с теорией оптимума бодрствования.

Во-первых, кривые, построенные в соответствии с теорией обратимости (см. рис.), объясняют, почему и во время напряженного хоккейного матча (высокий уровень активации), и при релаксации после рабочего дня (низкий уровень активации) состояние субъективно переживается как приятное.

Во-вторых, теория позволяет описать четыре комбинации приятных и неприятных, высоких и низких уровней активации, а именно: радостное возбуждение, тревожность, релаксация и расслабленность — и структурные отношения между ними. Эти четыре типа активации приблизительно отражены на рисунке. Теория оптимума бодрствования не может описать эти четыре состояния с помощью единственной кривой и поэтому содержит неправомерные допущения, например, о том, что радостное возбуждение всегда является более низкой формой активации, чем тревожность (см. [20]). Подобное допущение означает, что по мере усиления активации радостное возбуждение появляется раньше тревожности и что индивид всегда испытывает его после снижения тревожности. Такие представления опровергаются нашим повседневным опытом.

В-третьих, теория реверсивности объясняет скачкообразный характер ощущений, вызываемых активацией; становится понятно, почему тревожность может почти мгновенно обратиться в радостное возбуждение и наоборот. Подобно теории перехода возбуждения Ф. Зилмана [40], она помогает объяснить такие психологические феномены, как наслаждение, испытываемое при занятии опасным видом спорта (можно предположить, что остаточное возбуждение переживается как радостное после того, как опасность, вызвавшая активацию, миновала).

В соответствии с теорией реверсивности две различные системы предпочитаемой активации тесно связаны и в каком-то смысле могут рассматриваться как подсистемы систем более широкого психологического плана, которые в рамках данной теории обозначаются как целевая и метацелевая. Эти две системы хорошо описываются в терминах феноменологических состояний. Индивид, находящийся в целевом состоянии, воспринимает себя как направленного в своих действиях на некоторую определенную и важную цель. Метацелевое состояние отражает ориентированность индивида на процесс, на исполнительный аспект деятельности. В этом случае цель воспринимается индивидом как нечто вторичное или случайное по отношению к процессу. Иными словами, происходит смещение значимости с цели на процесс исполнения деятельности, когда в фокусе внимания индивида оказывается либо одно, либо другое. При реверсии возникает нечто сходное с перефокусировкой при зрительном восприятии, когда в фокусе внимания оказывается либо предмет, либо фон.

Рассмотрим ситуацию, в которой возможны два разных состояния, связанные с действием одной из двух систем (целевой или метацелевой). Скажем, человек идет к месту назначения. В первом случае он стремится достичь эту цель оптимальным способом (например, меняет вид транспорта). Во втором случае он сосредоточен на прогулке, на удовольствии, связанном с ней, а цель — достичь место назначения — оказывается несущественной.

В целевом состоянии, которое связано с умеренной активацией и предпочтением релаксации, индивид сконцентрирован в большей мере на будущем, нежели на настоящем, и пытается тщательно планировать свои действия. Метацелевое состояние обычно связано с высокой активацией; индивид испытывает легкость и комфорт; для него характерны направленность на настоящий момент, спонтанность и непринужденность в поведении и минимум планирования. Теория реверсивности, таким образом, рассматривает целевое и метацелевое состояния как амбивалентную пару двух комплементарных феноменологических состояний, каждое из которых неустойчиво и может переходить одно в другое. Эти состояния определяются главным образом направленностью на цель или на процесс.

Выделим три группы факторов, которые вызывают переключение с целевой системы на метацелевую.

1. Случайные факторы. Имеются в виду события и ситуации, которые, будучи соответствующим образом проинтерпретированы индивидом, облегчают или вызывают реверсии. Например, внезапная физическая опасность может привести в действие целевую систему (так как метацелевое состояние в меньшей степени способно спасти от опасности); при этом такие коммуникативные знаки, как «нахмуренное лицо», могут вызвать переключение на целевую систему, а улыбка или дружелюбный взгляд — скорее на метацелевую. Такие ситуации, как приемная в больнице, обычно вызывают целевое состояние, а спортивная площадка — с большей вероятностью — метацелевое.

2. Фрустрация. Смену одной системы на другую могут вызвать разного вида фрустрации (особенно очень сильные). Например, если индивид убеждается, что цель, которой он добивался, ему недоступна, то он в какой-то момент может переключиться на метацелевое состояние, в котором свободно проиграет в уме ситуацию «цель достигнута».

3. Насыщение. Имеются в виду факторы, вызывающие накопление внутренних предпосылок к смене состояний благодаря насыщению. Внешне такое переключение может выглядеть, как не зависящее от ситуации, событий и т. д.

Мы предполагаем, что существует внутренняя динамика изменения состояний. В этом смысле обратимость (реверсия) выделенных систем не отличается от смены процессов сна и бодрствования: если кто-либо достаточно долго бодрствовал, он неизбежно на каком-то этапе будет спать, несмотря ни на что; и наоборот, отлично выспавшийся человек на каком-то этапе неизбежно перейдет в состояние бодрствования. Теория реверсивности объясняет переключение внутренних состояний воздействием не только внешних факторов. Более того, мы считаем, что благодаря свойству насыщения внутреннее состояние может противостоять воздействию конкретной ситуации и проявляться относительно независимо от нее. Активация целевой или метацелевой системы, а также переключение с одной системы на другую возможны вопреки внешним обстоятельствам. Очевидно также, что реверсия — процесс достаточно непроизвольный, который происходит всякий раз, когда действие совокупности факторов, «требующих» смены системы, сильнее, чем действие совокупности факторов, препятствующих этому.

В связи со сказанным выше интересно просмотреть, какое место в метамотивационном процессе занимает рефлекс «переключения», описанный Э.А. Асратяном (см. [17]).

Теория реверсивности вводит одно общее и важное предположение о том, что сама природа человеческой психики обладает внутренней непоследовательностью и внутренней самопротиворечивостью. В какой-то момент человек может страстно желать события, вызывающего волнение и приятное возбуждение, и он же в другой момент будет стремиться уйти от этого события; в какой-то момент человек может воспринимать дело, которым она занимается, как тягостную обязанность, а в другой момент — как творческую игру. Существует внутренняя взаимообратимость процессов, которая определяет изменчивость и сложность поведения человека.

Все вышеизложенное отнюдь не означает отрицания стабильности и последовательности психических состояний. Одним из «стабилизирующих» факторов является внутреннее «пристрастие» к активации одной из систем. Назовем это свойство системы доминированием. Индивид, у которого преобладает активация целевой системы, с большей вероятностью, при прочих равных условиях, будет склонен заниматься вещами, которые он считает «серьезными», будет избегать ситуаций, вызывающих волнение и дополнительное напряжение, будет стремиться к таким видам деятельности, которые содержат в себе, с его точки зрения, «серьезные перспективы на будущее». Индивид с доминированием метацелевой системы с большей вероятностью, при прочих равных условиях, будет работать легко и играючи, он ориентирован на «сейчас» и «здесь» и находится в поиске событий, приносящих волнение, связанных с эмоциональным возбуждением и азартом. Преобладание той или другой доминанты — свойство достаточно индивидуальное. Но можно сказать, что вызвать активацию целевой системы у индивида с доминантной метацелевой системой сложнее, чем у индивида с преобладанием целевой системы вызвать активацию метацелевой.

Возникает вопрос: не отражает ли доминирование целевой или метацелевой системы «силу нервной системы» (по И.П. Павлову)? М. Коулз и Ч. Дейвис [17] выдвигают предположение о существовании связи между слабым типом нервной системы и тенденцией к избеганию активации (и, таким образом, доминированием целевой системы) и, соответственно, между сильным типом нервной системы и тенденцией к поиску высокого уровня активации. Эти же авторы предполагают, что доминирование целевой системы чаще всего присуще людям с высокой реактивностью и низкой активностью (в терминах Я. Стреляу [38]) и что индивид с доминированием метацелевой системы обладает низкой реактивностью и высокой активностью. Эти предположения достаточно важны и заслуживают экспериментальной проверки. Обнаруживается сходство и с предлагаемым А.М. Матюшкиным делением всех видов активности на продуктивный и адаптивный типы и представленной в его работе классификацией познавательной активности индивидов [2].

Следует подчеркнуть, что доминирование целевой или метацелевой системы не является устойчивой индивидуальной характеристикой, так как люди, у которых доминирует целевая система, в определенные периоды оказываются под преобладающим влиянием метацелевой системы, а опыт, связанный с переживанием игры своих сил, и поиск напряженных событий столь же приятны для таких индивидов как и для тех, у кого преобладает метацелевая система. Кроме того, целевая и метацелевая системы прямым образом не зависят ни от ситуационных факторов, ни от воздействия той или иной эмоции. В этом отношении теория реверсивности не является статичной, она лишь предлагает новый подход к традиционному для западной психологии спору, который можно обозначить как «состояние или свойство?».

Прежде чем закончить данный раздел статьи, необходимо ввести две другие пары метамотивационных систем: негативизм — конформизм и управление — эмпатия. Первая пара отражает крайние точки на шкале оценки человеком своих реакций на внешнее давление (действует ли он в соответствии с давлением или в противовес ему); а вторая — крайние точки на шкале оценки человеком своих взаимоотношений с другими людьми (оказывающий воздействие или уступающий воздействию в случае управления и симпатизирующий или вызывающий симпатии — в случае эмпатии). Дополнительную информацию по этой проблеме и другим вопросам теории реверсивности, таким, как направленность мышления (взаимопротивоположные тенденции в отношениях к предмету, другому человеку или к ситуации), можно найти в [5] и [15]. Круг этих идей позволяет теории реверсивности дать последовательное и целостное объяснение ряду различных других явлений, таких, как эстетические переживания [6], [9], сексуальные извращения [13], асоциальное поведение в детском, подростковом и юношеском возрастах [8], семейные отношения [14], создание религиозных мифов и ритуалов [5], [11] и чувство юмора. Например, показано, что юмор может рассматриваться как форма высокой метацелевой активности, которая также может быть описана некоторыми характеристиками направленного мышления.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Гипотезы, выдвинутые в рамках теории реверсивности, исследовались, в частности, с помощью психометрических измерений. Для измерения целевой доминанты применяется шкала TDS, состоящая из трех подшкал, по 14 пунктов в каждой. С помощью трех подшкал измеряются серьезность настроя, уровень планирования своей деятельности и степень избегания активации. Любой пункт подразумевает три возможных ответа: указывающий на целевую или метацелевую ориентацию и «не уверен»; подсчитывается количество ответов, выявляющих целевую ориентацию. Полученные по трем субшкалам баллы суммируются; их максимальное число (42) говорит о безусловном доминировании целевой системы у испытуемого.

Эта шкала сейчас используется для экспериментальных и прикладных целей во многих странах мира, она переведена на несколько языков. (Об усовершенствовании, валидизации и применении теста см. [27].) Существует довольно простой способ выявления того, в каком состоянии (целевом или метацелевом) находится индивид в определенный момент времени. В основном эти измерения применялись в исследованиях по психофизиологии. В работах С. Свебека и его коллег [32], [33], [34], [35], [37] показано, что доминирование целевого или метацелевого состояния (системы) соотносится с определенными физиологическими характеристиками; это подтверждает, что они не просто феноменологические конструкты, так как имеют биологическую основу. Например, при электромиографических исследованиях стрелка прибора отклоняется сильнее, если субъект находится в целевом состоянии; в условиях опасности количество сердечных сокращений значительно больше у индивидов с преобладанием целевой системы; у последних наблюдается также более глубокое грудное дыхание; у индивидов с преобладанием метацелевой системы при решении задач в эксперименте более отчетливо выражены ? и І-волны ЭЭГ, синхронизация у них (в сравнении с индивидами, у которых доминирует целевая система) охватывает более обширные области коры больших полушарий. Интересно, что такие явно выраженные психофизиологические характеристики соотносятся не только с психометрическими показателями доминирования целевого состояния, но и с различиями в образе жизни, выявленными с помощью интервью.

Если сила теории состоит в способности предсказывать нечто неожиданное, то можно сказать, что теория реверсивности обладает такой силой. Рассмотрим два примера. Первый: из теории реверсивности следует, что стресс не у всех вызывает отрицательные эмоции; напротив, среди индивидов, у которых преобладает метацелевая система, встречаются те, кто в какой-то степени получает удовольствие от стресса (правда, лишь до определенного уровня), так как стресс вызывает высокую активацию. В работе Р. Мартина [24] подтверждено это предположение. Работая с канадскими студентами, он показал, что для индивидов с преобладанием целевой системы чем сильнее стресс, тем больше тревожность (стресс и тревожность измерялись с помощью тестов [30], [22], [25]). Для лиц с доминированием метацелевой системы характерно обратное: до определенного уровня чем сильнее стресс, тем лучше настроение. (Это не значит, что испытуемые были менее уязвимы для стресса: до какой-то степени они получали от него удовольствие, но по мере возрастания силы стресса все большее число членов группы переходили в целевое состояние.)

Второй пример: с помощью теории реверсивности можно предсказать, что если дать человеку возможность выбирать из ряда стимулов, расположенных по шкале от высокоактивирующих до максимально снижающих активацию, то, так как каждый индивид находится в определенный момент времени либо в состоянии поиска активации, либо в состоянии ее избегания, он будет проявлять тенденцию к выбору скорее экстремальных, чем средних по величине стимулов, к переключению время от времени с одного экстремального стимула на другой, «пропуская» промежуточные стимулы. Расположив цвета спектра индивидуально для каждого испытуемого в соответствии с их активизирующим или снижающим активацию воздействием, Дж. Уолтере, М. Аптер и С. Свебек [39] установили, что когда испытуемых (было протестировано 116 человек, в основном служащих) просили выбрать цвет, соответствующий их состоянию, через одинаковые временные интервалы рабочего дня (некоторых рабочих тестировали 8 дней), они выбирали такие цвета, которые соответствовали или очень низкому, или очень высокому уровню активации, «пропуская» промежуточные цвета и переходя время от времени от одной крайности к другой. Иными словами, частота распределения выборов уровня активации (что определялось выбором цвета) имела амбивалентный характер, как и предполагалось теорией реверсивности, и не соответствовало «нормальному» закону, как следовало из теории оптимума бодрствования.

Более свежее и подробное описание исследований по теории обратимости см. в [10].

ПРАКТИЧЕСКОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ

В клинических условиях теория реверсивности широко используется для разработки эффективных методов лечения [28]. Последнее время все большее число психотерапевтов руководствуется ими в своей практической деятельности (см. [16], [31]).

На основании теории в целях диагностики была построена новая классификационная система невротических нарушений. Предполагается, в частности, что существует небольшой набор основных типов психопатологических изменений, которые могут быть определены в мотивационных терминах (см. [5; гл. 11], [26]). Новое понимание этих проблем позволяет точнее выбирать формы терапии. Более подробно приложения такого подхода обсуждались применительно к проблемам принятия решений в кризисных ситуациях [26], биологической обратной связи [36] и семейной психотерапии [14].

Теория реверсивности находит применение и в других областях прикладной психологии. Психологи, занимающиеся профотбором, успешно применяют тест на целевую доминантность для выявления таких характеристик личности, как любовь к риску, умение планировать, принимать решения в условиях неопределенности, концентрироваться в случае опасности, целеустремленность и т. д.

Интересные результаты дает применение теории обратимости в процессе обучения. Некоторые психологи утверждают, что для процесса обучения важны оба состояния — целевое и метацелевое, в зависимости от времени и поставленной задачи. Например, предполагается, что метацелевое состояние способствует возникновению у детей творческих и оригинальных идей [19]. Поэтому организация психолого-педагогического процесса (расписание занятий, дизайн классного интерьера) должна быть достаточно гибкой, чтобы вызывать по мере необходимости активацию той или иной мотивационной системы.

Основное положение теории реверсивности состоит в следующем: существует ряд альтернативных систем, определяющих взаимодействие индивида с внешней средой; в каждый момент времени действует одна из систем пары. Личность постоянно изменяется, находится в движении. Поэтому, на наш взгляд, любая теория, которая не принимает во внимание такую изменчивость, создает упрощенную и неубедительную модель человеческой природы. Если мы хотим получить полную и убедительную картину активности человека, мы должны учитывать изменения, которые происходят на метамотивационном уровне. Это утверждение проводит четкую границу между теорией реверсивности и другими теориями мотивации, основывающимися на идее гомеостаза (равновесия), а также теориями личности, основывающимися на идее постоянства психологических характеристик человека.

Основные положения теории реверсивности сходны с некоторыми положениями, разрабатываемыми в советской психологии, в: 1) отрицании упрощенного «механистического» детерминизма, присущего американскому бихевиоризму, признания того, что сознание и поведение могут рассматриваться как «активность»; 2) направленности на изучение сознания и его соотношения с внешне наблюдаемой активностью; 3) постоянном использовании идей, почерпнутых из кибернетики и теории систем (таких, как регуляция, контроль, адаптивность и т. д.); 4) принятии материалистической идеи о том, что процессы сознания вторичны по отношению к активности мозга [5; гл. 13].

С точки зрения марксизма, теория реверсивности представляет собой еще одну попытку буржуазной психологии дать общую психологическую характеристику человека, не принимая во внимание его конкретные исторические и социальные особенности. Но теория реверсивности не ставит перед собой такую задачу. Она предлагает новый — метамотивационный — уровень психологического анализа явлений и новый принцип переключения — метамотивационную обратимость (реверсия). И в этом смысле данная теория претендует на некоторую универсальность, как и теория И.П. Павлова, который также уделял внимание разработке универсального принципа психологических переключений — обусловливания. Попытка разработать такие принципы не исключает изучение особенностей, связанных с существованием различных социально-экономических условий. Большой интерес представляет анализ этих особенностей с точки зрения теории реверсивности.

Необходимо отметить, что принцип переключения, который является основой теории обратимости, следует из принципа единства противоположностей, рассматривая человеческую природу в динамике изменений, вызванных внутренними противоречиями.

1. Аптер M. Кибернетика и развитие М., 1970. 250 с.

2. Матюшкин А. М. Психологическая структура, динамика и развитие познавательной активности // Вопр. психол. 1982. № 4. С. 5—17.

3. Apter M. J. Human action and the theory of psychological reversals. In: Aspects of consciousness. V. 1: Psychological issues. Underwood G., Stevens R. (eds.) L.: Academic Press, 1979. P. 45—65.

4. Apter M. J. On the concept of bistabiliti // Internet. J. of Gen. Systems. 1981. V. 6. P. 225—232.

5. Apter M. J. The experience of motivation: The theory of psychological reversals. L., N. Y.: Academic Press, 1982. 378 p.

6. Apter M. J. Metaphor as synergy. In: Miall D. S. (ed.) Metaphor: Problems and perspectives. Sussex: Harvester Press, 1982. P. 55—70.

7. Apter M. J. Faulty towers: A reversal theory analysis of a popular television comedy series // J. of Pop. Culture. 1982. V. 16. P. 128—138.

8. Apter M. J. Negativism and the identitiy. In: Breakwell G. (ed.) Threatened identities. L.: Wiley, 1983, P. 75—90.

9. Apter M. J. Reversal theory, cognitive synergy and the arts.— In: Crozier W. R., Chapman A. J. (eds.) Cognitive processes in the perception of art. Amsterdam: North Holland, 1984. P. 411—426.

10. Apter M. J. Reversal theory and personality: A review // J. of Res. in Pers. 1984. V. 18. P. 265—288.

11. Apter M. J. Religious states of mind: A reversal theory interpretation. In: Brown L. B. (ed.) Advances in the psychology of religion. Oxford: Pergamon Press, 1985. P. 62—75.

12. Apter M. J., Smith. К.С.Р. Humour and the theory of psychological reversals. In: Chapman A. J., Foot H. C. (eds.) Oxford: Pergamon Press, 1977. P. 95—100.

13. Apter M. J., Smith К.С.Р. Sexual behavior and the theory of psychological reversals. In: Cook M., Wilson G. (eds.) Love and attraction: An international conference. Oxford: Pergamon Press, 1979. P. 405—408.

14. Apter M. J., Smith К.С.Р. Psychological reversals: Some new perspectives on the family communication // Family Therapy. 1979. V. 6, 2. P. 89—100.

15. Apter M. J., Fontana D., Murgatroyd S. (eds.) Reversal theory: Application and developments. Cardiff: University College Press, 1985. 203 p.

16. Blackmore M., Murgatroyd S. Anne: The disruptive infant. In: Murgatroyd S. (ed.) Helping the troubled child: Interprofessional case studies. L.: Harper and Row, 1980.

17. Cowles M., Davis C. Strength of the nervous system and reversal theory. In: Apter M. J., Fontana D., Murgatroyd S. (eds.) Reversal theory: Applications and developments. Cardiff: University College Press, 1985. P. 129—143.

18. Fiske D. W., Maddi S. R. Functions of varied experience.— Homewood, 111.: Dorsey, 1961.

19. Fontana D. Educating for creativity. In: Apter M. J., Fontana D., Murgatroyd S. (eds.) Reversal theory: Applications and developments. Cardiff: University College Press, 1985. P. 72—88.

20. Hebb D. С. Drives and the С. N. S. (conceptual nervous system) // Psychol. Rev. 1955. V. 62. P. 243—254.

21. Hebb D. C., Thompson W. R. The social significance of animal studies. In: Lindzey G. (ed.) Handbook of social psychology. Cambridge, Ma.: Addison-Wesley, 1954.

22. Kanner A. D., Coyne J. C, Schaeffer C, Lazarus R. S. Comparison of two modes of stress measurement: Daily hassles and uplifts versus major life events // J. of Behav. Med. 1981. V. 4, P. 1—39.

23. Lakatos I. Falsification and the methodology of scientific research programmes. In: Lakatos I., Musgrave A. (eds.) Criticism and growth of knowledge. Cambridge: Cambridge University Press, 1974.

24. Martin R. Telic dominance, stress and moods. In: Apter M. J., Fontana D., Murgatroyd S. (eds.) Reversal theory: Applications and developments. Cardiff: University College Press, 1985. P. 59—71.

25. McNair D. M., Lorr M., Droppleman L. F. The profile of mood states. San Diego: Edits, 1971.

26. Murgatroyd S. Reversal theory: A new perspective on crisis counselling // Brit. J. of Guidance and Counselling. 1981. V. 9, 2. P. 180—193.

27. Murgatroyd S. The nature of telic dominance.— In: Apter M. J., Fontana D., Murgatroyd S. (eds.) Reversal theory: Applications and development. Cardiff: University College Press, 1985. P. 20—41.

28. Murgatroyd S., Apter M. J. Eclectic psychotherapy: A structural-phenomenological approach. In: Dryden W. (ed.) Individual psychotherapy in Britain. L.: Harper and Row, 1984. P. 389—414.

29. Murgatroyd S., Rushton C., Apter M. J., Ray С. The development of the Telic Dominance Scale // J. of Assessment. 1978. V. 42, 5. P. 519—528.

30. Sandier I. N., Lakey E. Locus of control as a stress moderator: The role of control perceptions and social support // Amer. J. of Comm. Psychol. 1982. V. 10. P. 65—80.

31. Seldon H. Patricia: A problem of adjustment. In: Murgatroyd S. (ed.) Helping the troubled child: Interprofessional case studies. L.: Harper and Row, 1980.

32. Svebak S. The effect of information load, emotional load and motivational state upon tonic psychological activation. In: Ursin H., Murison R. (eds.) Biological and psychological basis of psychosomatic disease: Adwances in the biosciences. V. 42. Oxford: Pergamon Press, 1983. P. 61—73.

33. Svebak S. Active and passive forearm flexor tension patterns in the continuous perceptual-motor task paradigm: The significance of motivation // Internet. J. of psychophysiol. 1984. V. 2. P. 167—176.

34. Svebak S. Psychophysiology and the paradoxes of felt arousal. In: Apter M. J., Fontana D., Murgatroyd S. (eds.) Reversal theory: Applications

and developments. Cardiff: University College Press, 1985, P. 42—58.

35. Svebak S., Murgatroyd S. Metamotivational dominance: A multimethod validation of reversal theory constructs, // J. of Pers. and Soc. Psychol. 1985. V. 48, I. P 107—116

36. Svebac S., Sloyva J. High arousal can be pleasant and exciting. The theory of psychological reversals // Biofeedback and Self-Regulation. 1980. V. 5, 4. P. 439—444.

37. Svebac S., Storfjell O., Dalen K. The effect of a threatening context upon motivation and task-induced physiological changes // Brit. J. of Psychol. 1982. V. 73, 4. P. 505—512.

38. Strelau J. Temperament, personality, activity. L.: Academic Press, 1983.

39. Walters J., Apter M. J., Svebak S. Colour preference, arousal and the theory of psychological reversals / / Motivation and Emotion. 1982. V. 6, 3. P. 193—215.

40. Zillman D. Excitation transfer in communication-mediated aggressive behavior // J. of Exp. Soc. Psychol. 1971. V. 7. P. 419—434.





Описание Теория реверсивности (от лат. reversus – обратный) — конструкт, основанный на предположении, что мотивация обладает мультистабильностью, т.е. имеет более чем одно стабильное состояние. В мотивации существует два метамотивационных состояния равновесия. Первое, телическое, характеризуется направленностью субъекта на достижение некоторой цели, второе, парателическое, ориентирует субъекта на сам процесс и сопутствующие ему ощущения. В телическом состоянии удовольствие возникает в ответ на снижении активации (индивид стремиться завершить деятельность, например, при выполнении монотонного задания), в парателическом, наоборот, при повышении активации (индивид старается продлить деятельность, например, в случае игры). Переход от одного состояния к другому (инверсия) может осуществляться внезапно, он инициируется либо насыщением мотива, доминирующего в данном состоянии, либо его фрустрацией, либо внешними факторами. [Вопросы психологии, 1987, № 1]
Рейтинг
0/5 на основе 0 голосов. Медианный рейтинг 0.
Просмотры 10682 просмотров. В среднем 10682 просмотров в день.
Похожие статьи