В трудах Н. А. Бернштейна нашла блестящую раз­работку проблема механизмов организации движений и действий человека. Занимаясь этой проблемой, Н. А. Бернштейн обнаружил себя как очень психологич­но мыслящий физиолог (что бывает крайне редко), в результате его теория и выявленные им механизмы ока­зались органически сочетающимися с теорией деятель­ности; они позволят углубить наши представления об операционально-технических аспектах деятельности.

Н. А. Бернштейн выступил в научной литературе как страстный защитник принципа активности — одного из тех принципов, на которых, как вы уже знаете, покоится психологическая теория деятельности. Мы разберем его идеи, высказанные в порядке защиты и развития этого принципа. Наконец, теория Н. А. Бернштейна окажется нам чрезвычайно полезной при обсуждении так называе­мой психофизической проблемы (лекция 13), где речь пойдет, в частности, о возможностях и ограничениях физиологического объяснения в психологии.

Николай Александрович Бернштейн (1896 — 1966) по образованию был врач-невропатолог, и в этом качестве он работал в госпиталях во время гражданской и Великой Отечественной войн. Но наиболее плодотворной оказа­лась его работа как экспериментатора и теоретика в целом ряде научных областей — физиологии, психофи­зиологии, биологии, кибернетике.

Это был человек очень разносторонних талантов: он увлекался математикой, музыкой, лингвистикой, инже­нерным делом. Однако все свои знания и способности он сконцентрировал на решении главной проблемы своей жизни — изучении движений животных и человека. Так, математические знания позволили ему стать основопо­ложником современной биомеханики, в частности биоме­ханики спорта. Практика врача-невропатолога снабдила его огромным фактическим материалом, касающимся рас­стройств движений при различных заболеваниях и трав­мах центральной нервной системы. Занятия музыкой дали возможность подвергнуть тончайшему анализу движения пианиста и скрипача: он экспериментировал в том числе и на себе, наблюдая за прогрессом собственной форте­пианной техники. Инженерные знания и навыки помогли Н. А. Бернштейну усовершенствовать методы регистра­ции движений — он создал ряд новых техник регистра­ции сложных движений. Наконец, лингвистические ин­тересы, несомненно, сказались на стиле, которым напи­саны его научные труды: тексты Н. А. Бернштейна — одни из самых поэтичных образцов научной литературы. Его язык отличается сжатостью, четкостью и в то же время необыкновенной живостью и образностью. Конеч­но, все эти качества языка отражали и качества его мышления.

В 1947 г. вышла одна из основных книг Н. А. Бернш­тейна «О построении движения», которая была удостоена Государственной премии. На титуле книги стояло посвя­щение: «Светлой, неугасающей памяти товарищей, от­давших свою жизнь в борьбе за Советскую Родину». В этой книге были отражены итоги почти тридцати­летней работы автора и его сотрудников в области экспериментальных, клинических и теоретических исследо­ваний движений и высказан ряд совершенно новых идей. Одна из них состояла в опровержении принципа реф­лекторной дуги как механизма организации движений и замене его принципом рефлекторного кольца, о чем я буду говорить более подробно. Этот пункт концепции Н. А. Бернштейна содержал, таким образом, критику гос­подствовавшей в то время в физиологии высшей нервной деятельности точки зрения на механизм условного реф­лекса как на универсальный принцип анализа высшей нервной деятельности.

Вскоре для Н. А. Бернштейна настали трудные годы. На организованных дискуссиях подчас некорректно и некомпетентно выступали коллеги и даже некоторые бывшие ученики Н. А. Бернштейна с критикой высказывав­шихся им новых идей. В этот тяжелый для себя период Николай Александрович не отказался ни от одной из своих идей, заплатив за это, как потом выяснилось, потерей навсегда возможности вести экспериментально-исследовательскую работу.

Последний период жизни Н. А. Бернштейн был занят особой деятельностью. К нему домой шли ученые и научные работники разных профессий: врачи, физиологи, математики, кибернетики, музыканты, лингвисты — для научных бесед. Они искали у него советов, оценок, консультаций, новых точек зрения. (Об этом вы можете подробно прочесть в статье В. Л. Найдина «Чудо, ко­торое всегда с тобой» [79].) Другую половину дня Н. А. Бернштейн был занят собственной научной, тео­ретической работой — он подводил итоги и снова осмы­сливал результаты, полученные в предыдущие периоды своей жизни.

Уже после его смерти многие узнали, что за два года до кончины Н. А. Бернштейн сам поставил себе диаг­ноз — рак печени, после чего снялся с учета из всех поликлиник и строго расписал оставшийся срок жизни, который он тоже определил с точностью до месяца. Он успел закончить и даже просмотреть гранки своей последней книги «Очерки по физиологии движений и фи­зиологии активности».

Известный русский психиатр П. Б. Ганнушкин, ха­рактеризуя один из типов человеческих личностей, писал: «Здесь можно найти людей, занимающих позиции на тех вершинах царства идей, в разреженном воздухе которого трудно дышать обыкновенному человеку. Сюда относятся: уточненные художники-эстеты... глубокомысленные метафизики, наконец, талантливые ученые-схематики и гениальные революционеры в науке, благодаря своей способности к неожиданным сопоставлениям; с бестре­петной отвагой преображающие, иногда до неузнаваемости, лицо той дисциплины, в которой они работают» [25, с. 386]. Читая эти строки, сразу вспоминаешь Н. А. Бернштейна: именно талантливый ученый-революционер, именно преобразивший до неузнаваемости дисциплину и именно «с бестрепетной отвагой»!

Ю.Б. Гиппенрейтер "Введение в общую психологию"