Эмоциогенная ситуация возникает при избыточной мотива­ции по отношению к реальным приспособительным возможностям индивида. Исходя из этого весьма общего принципа, мы попытаемся определить типы ситуаций, которые наиболее часто вызывают эмоции, особенно у человека.

Однако, прежде всего, следует подчеркнуть, что не существует эмоциогенной ситуации как таковой. Она зависит от отношения между мотивацией и возможностями субъекта.

Сама мотивация зависит от отношений индивида с его окружением. Конечно, существует общий эффект ситуаций, однако каждый реагирует в зависимости от своих потребностей, своего опыта, своей эмоциональности. Здесь же речь пойдет о характеристике наиболее типичных и общих ситуаций, которая, однако, не может быть исчерпывающей. Отметим кстати, что экспериментальная и теоретическая психология интересовалась чаще всего реакциями, а не эмоциогенными ситуациями. Исключение составляют Янг [23] и Валлон [20].

Вначале мы попытаемся сгруппировать причины эмоций в две большие категории в зависимости от того, в каком из двух факторов в балансе мотивации и возможностей субъекта быстрее наступает несоответствие.

НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ПРИСПОСОБИТЕЛЬНЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ

Эмоция возникает часто потому, что субъект не может или не умеет дать адекватный ответ на стимуляцию. Нерешительность человека, захваченного врасплох, превращается в эмоциональные реакции под прямым влиянием побуждения к действию, которое не находит выхода в реальной ситуации [20, р. 67].

В целях классификации разнообразных ситуаций мы сгруппируем их по трем рубрикам: новизна, необычность, внезапность, сознавая, что многие ситуации обладают несколькими из этих признаков.

А. Новизна.Ситуации являются новыми, когда мы совсем не подготовлены к встрече с ними. Возникающее возбуждение может разрядиться лишь в виде эмоциональных реакций. Хороший пловец, услышав призыв о помощи, не испытывает или почти не испытывает эмоции, он плывет, но зритель, не умеющий плавать и остающийся пассивным на берегу, волнуется.

Это правило объясняет, с одной стороны, почему, чем младше ребенок, тем больше эмоций он испытывает. С самого рождения и до юношеского возраста он непрестанно сталкивается с ситуациями, на которые у него еще нет приобретенной системы ответов. Младенец, погруженный в слишком горячую ванну, кричит, в то время как взрослый просто делает воду более прохладной. Этим объясняется также тот факт, что повторение первоначально новой ситуации приводит к ослаблению эмоций и даже к их исчезновению, поскольку индивид может постепенно вырабатывать адекватные схемы реакций. Этот принцип объясняет также, почему животные испытывают меньше эмоций, чем люди. В самом деле, животные обладают схемами инстинктивных реакций почти на все раздражения, к которым они чувствительны. Чем больше роль научения в выработке адекватных ответов, тем больше возможность оказаться в новых ситуациях, порождающих эмоциональные реакции.

По мере выработки адекватной реакции происходит уменьшение эмоциональных реакций. В качестве примера рассмотрим реакцию избегания вредного стимула. Животное помещают в станок, одной лапой оно опирается на пластину, по которой пропускают электрический ток. Электрическому удару, вызывающему болевые реакции, предшествует звонок или свет. Вначале, когда животное замечает сигнал, оно волнуется, проявляя в условиях этой новой ситуации сильное беспокойство, затем постепенно оно адаптируется и научается с появлением сигнала спокойно поднимать лапу, чтобы избежать электрического удара.

Влияние новизны получило подтверждение в эксперименте Хебба [10] на обезьянах. 30 шимпанзе показывали различные неподвижные или движущиеся объекты, изображавшие животных, отдельные части тела шимпанзе или человеческие головы. Обезьяны пугались неподвижных или расчлененных тел. Хебб объясняет возникновение этого страха новой стимуляцией, к которой высшие центры не адаптировались, т.е. дает такое же объяснение, которое было приведено нами выше.

Б. Необычность. Есть ситуации, которые даже при повторении будут всегда новыми, потому что на них нет «хороших ответов». Так, сильный шум в любом возрасте вызывает эмоциональную реакцию. Последняя, очевидно, сильнее у очень маленького ребенка, прежде всего потому, что эмоции интенсивнее тогда, когда еще не развиты тормозящие силы, создаваемые воспитанием, а также потому, что резкий шум вызывает тоническую реакцию архаического типа, «причина которой в этом возрасте, когда слуховые волокна еще не миелинизированы, связана скорее с колебанием звука, чем с самим звуком, скорее с совместной работой слухового и лабиринтного аппарата, чем с собственно слухом» [20, р. 100].

Такова же реакция и на потерю опоры, которую Уотсон относил к первичным эмоциям и даже рефлексам. С возрастом эта реакция изменяется во всех своих модальностях, однако ее эмоциональный характер не исчезает. Любая «неустойчивость позы» вызывает реакцию страха, замечает Валлон.

К этим необычным ситуациям относятся также и те, которые, несмотря на возможные изменения, остаются потенциально неопределенными, это темнота, в меньшей степени одиночество (которого также боятся шимпанзе) и образы воображения.

Валлон также подчеркивает (р. 102), что у ребенка необычное может возникнуть в результате соединения знакомого и незнакомого. Ребенок может быть испуган, если, против обыкновения, он увидит мать с перчатками или в шляпе. Он пугается звука, издаваемого безобидной куклой. Его привычные представления нарушаются, ребенок оказывается неподготовленным к необычным ситуациям. Последние могут даже сильнее взволновать его, чем совершенно новые стимуляции, вызывающие лишь любопытство. Эти случаи хорошо согласуются с теорией Хебба [12], который объясняет происхождение эмоций нарушением последовательности фаз реакции.

Очевидно с возрастом и накоплением опыта ребенок реже сталкивается с новыми и необычными ситуациями. Развитие ведет к уменьшению причин страха, однако оно и создает их, особенно благодаря тому, что у ребенка появляются новые возможности предвидеть опасность, но еще не выработано достаточно средств для подавления страха перед воображаемой неопределенностью.

В. Внезапность. «Удивление—важная причина эмоций» [13, р. 491]. Эмоция, вызываемая удивлением, является одной из самых известных и относится к числу наиболее изученных в лабораторных условиях. Чтобы понять ее специфику, следует отличать ее от новых и необычных стимуляций, внезапность которых часто усиливает их эмоциогенность. Пример из области патологии, приведенный Жане [13, р. 491], подтверждает это. Молодая женщина ждала мебель, которую она заказала и которую очень хотела иметь. Неожиданно эту мебель доставили слишком рано, и вместо того, чтобы испытать чувство удовольствия, женщина была очень взволнована. Сама она объясняет так: «Если бы меня предупредили, если бы я увидела машину в окно, я бы не заболела». Здесь явное несоответствие между ритмом ответа и стимуляции. В этом случае возможности адаптации существуют, однако внезапность стимуляции мешает им реализоваться. Хорошо известно, что нужно подготовить друзей к плохим новостям, а иногда и к сильным радостям, если мы хотим уберечь их от эмоциональных переживаний.

Реакции на новизну, необычность, внезапность сходны между собой. Наиболее простая их форма соответствует генерализованному возбуждению. Гасто [7] показал, что реакция удивления представляет собой первичную эмоциональную реакцию, которая соответствует просто возбуждению ретикулярной формации.

Возбуждение является своего рода формой возникновения любой эмоции. «Возбуждение — это наш ответ на ситуацию, вызывающую, по нашему мнению, нечто иное, чем простой и привычный ответ», — говорил Стрэттон [19], который показал, что возбуждение затем дифференцируется по двум полюсам — состояние депрессии и душевного подъема.

Эта схема была применена Бриджесом [3] к генетическому развитию эмоций. Первые реакции младенца представляют собой недифференцированное возбуждение, постепенно они дифференцируются. При новых и внезапных стимуляциях развитие идет от более сильного страха к менее сильному.

ИЗБЫТОЧНАЯ МОТИВАЦИЯ

Что касается возможностей субъекта, то при прочих равных условиях все, что вызывает сильную мотивацию, или, точнее, избыточную мотивацию, является причиной эмоциональных реакций. Напомним еще раз, что специфически эмоциогенных ситуаций не существует. Мы рассмотрим лишь некоторые типичные случаи, которые, впрочем, имеют сложный характер.

А. Избыточная мотивация, не находящая применения.Часто избыточная мотивация возникает из-за несоответствия между состоянием мотивации субъекта и обстоятельствами, которые не позволяют ему действовать.

а) Избыточная мотивация перед действием: волнение. В тех случаях, когда человек сильно заинтересован в каком-то трудном деле, мотивация мешает ему отвлечься и думать о чем-то другом. Он испытывает волнение или тревогу, которые выражаются в возбуждении и неприятных вегетативных реакциях. Создается впечатление, будто неиспользованная энергия выливается в эмоциональные разряды. Чаще всего волнение проходит, как только субъект начинает действовать.

б) Избыточная мотивация после действия. Жане [13, р. 477] приводит случай с одним альпинистом, который поскользнулся и покатился в пропасть. Когда ему удалось удержаться и выйти к скале, где ему больше не угрожала никакая опасность, его охватила сильная дрожь. «Сердце, — рассказывал альпинист, — часто билось, тело покрылось холодным потом, и только тогда я испытал страх, какой-то ужас». В газете недавно сообщалось о случае с киноактрисой, автомобиль которой занесло на повороте и он перевернулся на бок, актрисе удалось вылезти через окно автомобиля невредимой, после чего она упала в обморок!

К подобным случаям можно отнести и поведение учащихся в момент публичного объявления оценок (или — что лучше — когда они узнают об оценках из списков, поскольку социально эта ситуация менее тягостная). Одни хлопают в ладоши, обнимаются, кричат от радости. Они приняты. Другие бледнеют, а некоторые даже плачут. Эти провалились. Характер эмоции зависит от результата, но причина в обоих случаях одна и та же. Ожидание вызывает энергетическую мобилизацию, которая не находит выхода. Она проявляется в эмоциональных реакциях, природа которых зависит от ситуации в целом. Те, кто был свидетелем перемирия в ноябре 1918 г., помнят шумные, возбужденные толпы, наводнившие улицы городов и сел. Напряжение окончилось, больше не надо было себя сдерживать. Простейшую форму такого поведения можно найти у младенца. Свободное движение является источником различных видов возбуждения, и легко установить, что у ребенка «с легкостью движений рождается радость» [20, р. 94]. Ребенок часто смеется при купании или когда он передвигается по своей кроватке. Однако, как говорит Валлон [20, р. 98], «встречаются люди, у которых работа вместо удовлетворения их потребности в активности вызывает раздражительность. Их темперамент таков, что движение вызывает больше энергии, чем нужно для его совершения, и не устраняет те установки, которые оно порождает… Такие люди торопятся упредить события, они беспокойны, без подготовки включаются в действие… не располагая достаточными двигательными и интеллектуальными возможностями, выражают свое беспокойство и бессилие в раздражительности и гневе».

Как утверждает Валлон [20, р. 51] на основании наблюдений Инсабато (1921), источником некоторых эмоций, в том числе радости, может быть легкое щекотание. Возникающее состояние проприоцептивного возбуждения выражается в безудержном смехе, который может перейти в рыдания, если это возбуждение является чрезмерным и спазматические реакции разрядки становятся болезненными.

Такой тип эмоции лежит в основе большинства игр детей (а также взрослых). Принцип их состоит в том, чтобы создать умеренно напряженную ситуацию, порождающую, как правило, чувство легкого страха; когда он снимается, это вызывает приятную эмоциональную разрядку. Таков принцип игр, в которых дети пугают себя, чтобы посмеяться затем над своим страхом. Таков же принцип напряженного ожидания в спектаклях. Бергсон говорил, что смех возникает из-за несоответствия действительного хода событий тому, что обычно ожидают. Это высказывание можно интерпретировать, согласно нашей схеме, следующим образом: реакция на что-то необычное, не вызывающее страха и не влекущее за собой активных действий, выражается в смехе. Разве не то же самое утверждал Фрейд, рассматривая смех как механизм защиты? Возбуждение субъекта находит свое выражение в смехе раньше, чем оно станет мучительным.

Последние случаи относились к эмоциям радости. Горе, состояния скорби подчиняются аналогичным законам. Часто после кончины близкого человека социальные обязанности, многочисленные хлопоты требуют мобилизации энергии и как-то отвлекают. Однако в последующие дни, когда потеря является еще живой раной, достаточно иногда незначительного повода, чтобы сдерживаемое горе прорвалось в рыданиях.

Б. Избыточная мотивация в социальном поведении. Действие, легко осуществляемое, когда человек один, становится трудным, как только его нужно выполнить в присутствии другого. Валлон [20, р. 94] указывает, что при этом возникает реакция на присутствие других лиц, вызывающая расстройство постуральных функций. Жане [13, р. 495] дает более общее объяснение. Социальное поведение должно учитывать более сложную ситуацию, и, следовательно, оно является более трудным. Перейти от индивидуального поведения к социальному — значит отдать его на суд другого и даже превратить его в соперничество.

Волнение, которое при этом возникает, весьма характерно. Мы не любим писать, когда кто-то заглядывает через плечо, и даже лица творческого труда не любят сочинять в присутствии других. Ребенок, успешно работающий за партой, часто волнуется, сбивается, когда его вызывают к доске; говорят, что он теряется.

В. Избыточная мотивация при фрустрации. Фрустрация возникает всякий раз, когда физическое, социальное и даже воображаемое препятствие мешает или прерывает действие, направленное на достижение цели. Фрустрация создает, таким образом, наряду с исходной мотивацией новую, защитную мотивацию, направленную на преодоление возникшего препятствия. Прежняя и новая мотивации реализуются в эмоциональных реакциях, иначе они оказались бы блокированными и неиспользованными. Неудивительно, что типичные реакции на фрустрацию представляют собой все типы эмоциональных реакций в том смысле, в каком мы их определили.

а) Агрессивность. — Самой распространенной реакцией на фрустрацию является возникновение генерализованной агрессивности, направленной чаще всего на препятствия. Адекватная реакция на препятствие состоит в том, чтобы преодолеть или обойти его, если это возможно; агрессивность, быстро переходящая в гнев, проявляется в бурных и неадекватных реакциях.

Когда Уотсон писал, что неподвижное положение тела является источником простейшей формы эмоции, он определил тем самым одну из форм депривации, к которой очень рано чувствителен младенец: это ограничение свободы движений. Доказательство того, что раздражительность, агрессивность, гнев чаще всего вызываются фрустрацией, можно найти в исследовании Гейтса [8]. Он просил 45 студентов отмечать в течение недели случаи, когда они испытывали раздражение или гнев. Большая часть случаев соответствовала фрустрациям: обвинения, несправедливость, саркастические замечания, выговоры, ожидание, грубое обращение, занятое место, получение отказа, сломанные авторучка или телефон. В 115 случаях из 145 причиной фрустрации был человек, а не предмет. В 113 случаях фрустрации вызывали агрессивность: словесный отпор, оскорбления, физические нападки на человека (щипать, бить, толкать) или объект (сломать его).

б) Отступление и уход. — Гейтс в своем исследовании установил, что в некоторых случаях субъект реагирует на фрустрацию уходом (например, выходит из комнаты), сопровождаемым агрессивностью, которая не проявляется открыто, если только он не замыкается в себе и не замышляет ничего плохого. В этом случае говорят о фиксации. Так, крыса в аппарате для прыжков Лешли, не находя выхода, неподвижно застывает на платформе.

в) Регрессия. — Этот типичный результат фрустрации служит прекрасной иллюстрацией того, что мы говорили о природе эмоций. Трудная задача заменяется более легкой.

Очевидно, фрустрация влечет за собой эмоциональные нарушения лишь тогда, когда возникает препятствие для сильной мотивации. Если у ребенка, начавшего пить, отнять соску, он реагирует гневом, однако в конце сосания ее можно взять, не вызывая с его стороны никаких эмоциональных проявлений.

Поведение маленьких детей показывает также, что препятствие при удовлетворении потребностей имеет силу лишь в зависимости от того, какое значение придает ему субъект. Ребенок трех месяцев кричит во время подготовки к кормлению, поскольку ожидание для него непереносимо; однако через несколько месяцев в той же ситуации он может смеяться, предвосхищая предстоящее удовольствие.

Г. Избыточная мотивация при конфликтах. Между фрустрацией и конфликтом трудно провести различие, однако обычно считают, что конфликт возникает тогда, когда у индивида имеется одновременно два несовместимых друг с другом побуждения действовать. Конфликты являются главной причиной эмоций, и, как уже говорилось, такие психологи, как Дьюи и Клапаред, видели в них основной источник эмоций. Как и фрустрация, конфликт, очевидно, усиливает мотивацию. Ярким примером этого может служить эксперимент Рея [18]. Морскую свинку обучали при пропускании электрического тока прыгать из одного отделения клетки в другое. Условным сигналом к прыжку был звук, раздававшийся за 5 сек. до электроудара. Если в момент звучания сигнала в отделение клали морковь, то у животного явно возникал конфликт, выражавшийся в том, что, прежде чем прыгнуть, оно торопливо, с жадностью съедало морковь. Мотивация «съесть» была сильнее.

Не всякий конфликт вызывает эмоциональные реакции. Конфликты являются источником эмоции главным образом тогда, когда субъект не может легко найти решение. Если прибегнуть к полезной классификации Левина [15], использованной Миллером [17] и Брауном [4], то можно различать конфликты типа: приближение — приближение, приближение — избегание и избегание — избегание. Первые никогда не являются драматическими, даже если трудному выбору предшествует период колебаний. Конфликты приближение — избегание являются уже более сложными. Одни из них имеют решение, другие — нет. Так, в ящике Скиннера крысы обучались нажимать на рычаг, чтобы получить пищу [5]. Если после звука нажатие на рычаг сопровождалось электрическим ударом, то возникал конфликт приближение — избегание. По мере повторения этой ситуации нажатие на рычаг замедлялось либо полностью прекращалось. Поведение животного свидетельствовало о состоянии тревожности, возникшей в результате конфликта. К этому типу ситуаций относятся также и те, которые Павлов называл экспериментальными неврозами и которые представляют собой крайний случай эмоций. В опытах у собаки вырабатывались положительные реакции на круг и отрицательные — на эллипс. Затем предъявлялась трудная задача на дифференцировку: эллипс все меньше и меньше отличался от круга. Наконец наступал момент, когда различение раздражителей оказывалось невозможным для животного. Тогда у него возникало сильное и длительное двигательное возбуждение, животное пыталось сорвать датчики.

Конфликты избегание — избегание являются еще более драматичными, поскольку при этом нет «хороших решений». Индивид находится между Сциллой и Харибдой. В такой ситуации часто оказывается ребенок, когда воспитатель грозит ему наказанием за то, что тот отказывается выполнить неприятное для него требование (съесть суп, сделать задание и т. д.). Эти конфликты вызывают те же типы реакций, как и фрустрации: реальный или воображаемый уход, агрессивность, регрессию, торможение, различные эмоциональные нарушения поведения.

УСЛОВНЫЕ ЭМОЦИИ

В рассмотренных выше случаях причиной возникновения эмоций была наличная ситуация. Однако бывает, что эмоции можно объяснить как результат процесса образования условных связей. Нейтральный стимул приобретает эмоциональное значение благодаря своей связи с эмоциогенной ситуацией. Валлон [20, р. 70] приводит рассказ Фере о случае, когда за обедом женщине сообщили о смерти дочери. При этом ее вырвало, и с тех пор каждый раз, когда подавались блюда, которые были в тот момент на столе, женщину начинало тошнить.

Однако еще более показательными являются эксперименты Уотсона и Райнера [21] с ребенком 11 месяцев. В начале экспериментов ребенок совсем не боялся белой крысы. Затем каждый раз, когда он дотрагивался до животного, раздавался резкий звук, вызывавший у ребенка страх и слезы. В следующие дни уже при виде крысы ребенок начинал кричать и убегал. Этот страх был условной реакцией; более того, по законам условных реакций этот страх распространился на других животных с мягкой шерстью и на все мягкие на ощупь предметы, хотя эти стимулы до начала эксперимента были нейтральными. Такие же результаты получила Джонс [14], она показала также, что эти реакции могут быть «угашены» в результате довольно сложных процессов (предъявления объекта, вызывающего страх, одновременно с другим, желаемым объектом или использование социального подражания).

Я тоже наблюдал 4-летнюю девочку, боявшуюся собак. Общаясь с другими детьми, игравшими с пуделем, девочка постепенно привыкла ласкать его и играть с ним. Произошло угашение страха, и это угашение также носило генерализованный характер. Так, на даче девочка не проявляла никакого страха перед сторожевыми собаками или овчаркой, безбоязненно подходила и ласкала их.

Условными могут быть не только двигательные, вербальные, одним словом — зримые, реакции, но также и вегетативные, которые чаще всего не осознаются человеком. Так, сужение сосудов может происходить в ответ на звонок, движение, свет, произнесение слога [16]. Быков [1] показал, что вегетативные реакции могут быть вызваны интероцептивными раздражениями, что значительно увеличивает число условных стимулов.

Несомненно, именно установлением таких условных связей объясняется большинство тех часто диффузных тревожных эмоциональных реакций, которые мы наблюдаем у самих себя и причину которых не можем найти. Нейтральные по своему характеру стимуляции приобретают эмоциогенность в результате образования условных связей, хотя мы этого не замечаем.

Литература

1. Быков К. М. Избранные произведения, т. II, М., 1954.
2. Bridges K. M. B. A genetic theory of emotions, J. genet. Psychol., 1930, 37, 514-527.
3. Bridges K. M. B. Emotional development in early infancy, Child Development, 1932, 3, 324-341.
4. Brown J. S. Gradients of approach and avoidance responses and their relation to level of motivation, J. сотр. physiol. Psychol., 1948, 41, 450-465.
5. Estes W. K., Skinner B. F. Some quantitative properties of anxiety, J. exp. Psuchol., 1941. 29, 390-400.
6. Gastaut H. An observational study of anger, J. exp. Psychol., 1926, 9, 325-336.
7. Gastaut H. Donnees actuelles sur les mecanismes physiologiques centraux de l’emotion. Bull. de Psuchol., 1957, II, 119-130.
8. Gates G.S. An observational study of anger. J. exp. Psychol., 1923, 14, 449-461.
9. Hebb D. O. Drives and the conceptual nervous system, Psychol. Rev., 1955, 62, 243-254.
10. Hebb D. O. Emotion in man and animal. An analysis of the intuitive processes of recognition, Psychol. Rev., 1946, 53, 88-106 (b).
11. Hebb D. O. On the nature of fear, Psychol. Rev., 1946, 53, 259-276(a).
12. Hebb D.O. The organization of behavior. A neuropsychological theory. New York, John Wiley & Sons, 1949.
13. Janet P. De l’angoisse a l’extase, 2 vol., Paris, Alcan, 1928.
14. Jones M. C. The elimination of children’s fears, J. exp. Psychol., 1924, 7, 382-390.
15. Lewin K. The dynamic theory of personality, New York, 1935.
16. Menzies R. Conditioned vasomotor responses in human subjects. J. Psychol., 1937, 4, 75-120.
17. Miller N. E. Experimental studies of conflict.- In: Hunt J. M c. V. Personality and the behavior disorders, New York, Ronald Press, 1944.
18. Reу A. Les conduites conditionnees du cobaye, Arch. de Psychol., 1936, 25, 217-312.
19. Stratton G. M. Excitement as an indifferentiated emotion.- In: Reymert M. L. Feelings and emotions, 1928, p. 215-221.
20. Wallon H. Les origines du caractere chez l’enfant. 2e ed., Paris, P.U.F., 1949.
21. Watson J. В., Rayner R. Conditioned emotional reactions, A ехр. Psychol., 1920, 3. 1-14.
22. Young P. Т. Emotion as disorganized response. A reply to Professor Leeper, Psychol. Rev., 1949, 56, 184-191.
23. Young P. Т. Emotion in man and animal, New York, Wiley, 1943.