Центральным моментом теории Д. Нормана и Т. Шаллиса стало понятие активных схем как особых структур знания, управляющих операциями внутренней переработки информации и поведением субъекта. Авторы различают схемы двух видов: компонентные и схемы-источники. Компонентные схемы обладают прямым выходом на эффекторы и структуры психологической переработки информации. Их можно назвать рабочими или считать как бы персоналом низшего звена управления. На рисунке они показаны в виде кружочков. Эти схемы взаимосвязаны и образуют последовательные, последовательно-параллельные и иерархические структуры. Компонентные схемы, обслуживающие автоматические действия, расположены по горизонтальным линиям управления последовательной переработкой, выделенным на рисунке пунктиром. Хорошо заученная последовательность действий управляется группой компонентных схем, которая может, в свою очередь, контролироваться схемой более высокого уровня, названной авторами схемой-источником (пунктирные прямоугольники).
Схемы того и другого вида находятся в одном из трех состояний. В состоянии покоя данная схема не играет в текущей деятельности субъекта никакой роли и просто хранится в системе долговременной памяти. Схема приходит в состояние готовности, если она активирована выше определенного порога. Уровень активации зависит от: (1) соответствия данной схемы условиям ее включения; (2) взаимодействия с другими активированными схемами (в том числе со схемой-источником) ; (3) мотивации и (4) намеренной активации. При достаточной активации, вызванной комбинацией указанных факторов, схема отбирается и переводит в третье состояние — актуального управления действиями.
Специализированные схемы работают по рутинной программе, генерируя определенный выход в ответ на входы определенного диапазона. Такие схемы могут управлять привычными действиями типа питья из посуды, арифметического счета, приготовления завтрака, возвращения со службы домой. Т. Шаллис приводит следующий пример активации привычной схемы. Однажды, переступив порог служебной комнаты, он внезапно осознал, что совершает рукой в воздухе какие-то тянущие движения. Его удивление вскоре сменилось пониманием и припоминанием того, что шнур выключателя света сравнительно недавно был снят. Соответствующая схема все же была запущена благодаря проходу в комнату, сумраку в помещении и требованиям к освещению со стороны других схем.
Различные аспекты ситуации могут независимо активировать множество разных схем, как и показано на рисунке. Своевременный выбор схем, релевантных поставленной задаче, кооперация этих схем в единый ансамбль и разрешение конфликтов между ними, возникающих при конкуренции за одни и те же структуры когнитивной переработки и ответа, требуют особых механизмов управления. Принципиально важный момент модели Д. Нормана и Т. Шаллиса заключается в том, что выбор и удержание небольшой подгруппы релевантных схем обеспечивается работой двух качественно различных механизмов.
Первый из них участвует в ситуациях выполнения как привычных, умелых, так и нешаблонных действий. Этот автоматический механизм, названный авторами устройством согласования (contention scheduling) опирается на систему соединений между горизонтальными линиями. Он как бы встроен в систему управления и потому на рис. 4.6 специально не показан. На рис. 4.7, где приведена упрощенная Т. Шаллисом версия той же модели, устройство согласования вынесено в виде особого блока, представленного в нижней части рисунка. На основе учета состояний активации схем-источников и компонентных схем, устройство согласования автоматически отбирает наиболее активированные схемы.
При решении новых и сложных задач, в начале действий и в стрессогенных ситуациях возникает необходимость в сознательном изменении уровня активации схем. Этот, второй механизм авторы называют руководящей системой внимания. Данная система служит для оперативного краткосрочного повышения или понижения уровня активации определенных схем. Мощность системы внимания ограничена. Авторы подчеркивают, что внимание в данной модели функцию селекции схем непосредственно не выполняет. Эта функция отводится устройству согласования. Долговременные и медленные изменения активации схем происходят благодаря мотивации субъекта. Выходы систем внимания и мотивации на рис. 4.6 показаны в виде двух вертикальных линий с ответвлениями на схемы-источники и компонентные схемы. В модели, представленной на рис. 4.7 (упрощенная версия), система внимания показана в виде отдельного блока в верхней части рисунка.
Авторы подробно рассматривают три основных режима управления действиями. В режиме автоматического выполнения система внимания либо вообще не участвует, либо подключается в моменты запуска и неожиданной остановки привычной последовательности действий. Основным фактором активации схем в данном режиме являются условия запуска, а тонкая регуляция и разрешение конфликтов между одновременно активированными схемами осуществляется устройством согласования. Ход действий осознается в отдельных критических пунктах последовательности. Примером действий такого рода может быть ходьба по ровной дороге. В некоторых случаях не осознается даже начало действий — например, когда при оживленном разговоре мы отгоняем муху. Здесь движение происходит благодаря активации соответствующей схемы-источника данными базы запуска (см. рис. 4.6 и 4.7).
Обсуждая действия этого класса, авторы исключают из него ориентировочные ответы на интенсивные, новые и неожиданные стимулы. Действия такого рода происходят ненамеренно, то есть автоматичны по субъективному критерию. Однако по объективному критерию интерференции с другими, одновременно выполняемыми действиями они резко отличаются от действий, отработанных в результате практики. Схемы хорошо заученных действий полностью сформированы, условия их запуска точно определены, и потому они могут управлять крупными единицами поведения на протяжении длительных отрезков времени автоматически и безошибочно.
Второй режим управления сопровождается осознанием действий, хотя и не требует активного внимания субъекта. В ситуациях решения знакомых задач человек может пассивно осознавать выполнение действий, не уделяя им произвольного внимания и не пытаясь управлять ими. Например, опытный теннисист направляет внимание на соперника и в то же время осознает свое движение удара ракеткой по мячу. В подобных случаях соответствующая схема активирована вниманием заранее и при соответствующих стимульных условиях отбирается автоматически. При совершенно автономной работе устройства согласования могут появиться ошибочные действия, описанные в литературе как ошибки рассеянности (см. Приложение 3, а также Norman, 1981).
Третий основной способ контроля — режим намеренного, сознательного управления действиями. Следуя классической традиции, авторы называют соответствующие действия волевыми. Этот режим требует значительных затрат ограниченных ресурсов внимания. Д. Норман и Т. Шаллис обсуждают ряд проблемных ситуаций включения руководящей системы внимания в процессы активации схем. Необходимость внимания как общая черта этих ситуаций обусловлена тем, что при изолированной работе горизонтальных линий управления вероятность ошибочных действий резко возрастает.
Первая ситуация требует планирования предстоящих действий и принятия решения о их выполнении. Возможности отдельных схем и устройства согласования в этом смысле резко ограничены. Мы планируем и принимаем решение, когда становится ясно, что для достижения данной цели имеющихся средств недостаточно. Решение может быть найдено либо благодаря интеграции информации нескольких схем, либо путем создания новой схемы. В том и другом случае становится обязательным участие руководящей системы внимания, располагающей информацией о потребностях и способностях организма. Расплатой за переход системы управления в этот режим работы будет снижение темпа деятельности, в результате смены вида переработки с параллельного на последовательный.
Вторая проблемная ситуация наступает в случае неудачи выполнения хорошо заученных действий. Одна из компонентных схем неверно срабатывает, ломается или выходит из строя, что приводит к неожиданной ошибке. Замена этой схемы на более общую требует участия как устройства согласования, так и руководящей системы внимания.
Третья ситуация предполагает выполнение плохо заученной или новой последовательности действий. Иначе говоря, когда запускающие механизмы имеющихся схем недостаточно сформированы или схемы нужных действий отсутствуют.
Руководящая система внимания подключается также в ситуациях четвертого типа, когда субъект располагает адекватными схемами, но цена ошибки может быть очень велика. При выполнении сложной последовательности действий, любая погрешность которых чревата опасными последствиями, у субъекта появляется, по словам авторов, желание бороться с причудами устройства согласования путем усиления соответствующих схем. Самостоятельная работа устройства согласования может привести к соскальзыванию в русло привычных, но неадекватных действий. Необходимая схема должна быть дополнительно активирована, а схемы, нерелевантные данному намерению,— заторможены (то есть уровень их активации должен быть снижен). Режим намеренного сознательного управления решением задач, которые при обычных условиях выполняются автоматически, связан с неизбежными издержками. Усиленная благодаря системе внимания активация схем приводит к снижению веса или роли активационных влияний других схем и запускающих условий в процессах отбора. В результате теряется тонкий ситуативный контроль действий. Кроме того, выполнение действий становится строго последовательным — соответствующие схемы усиливаются по очереди, так как ресурсы внимания ограничены.
Опираясь на свою модель, Д. Норман и Т. Шаллис предпринимают попытку интерпретации волевых явлений. Сопротивление привычному, но в данной ситуации неприемлемому действию происходит благодаря намеренному внимательному торможению активации его схем. Сопротивление желаемому, но неуместному действию, а также настойчивое выполнение неохотных действий требуют намеренного внимательного усиления активации релевантных схем.
В основе всех волевых влияний лежит та или иная работа руководящей системы внимания. Степень волевого усилия определяется уровнем активации или торможения, который необходим для совершения адекватного действия. Решающую роль при этом может играть знание о последствиях реализации данной схемы. Схема тормозится, если последствия негативны. Даже простые, привычные действия могут потребовать значительного волевого усилия. Например, нам трудно протянуть палец, чтобы сдать кровь на анализ, или холодным утром вылезти из теплой постели. Авторы отмечают, что активация схем посредством руководящей системы внимания не обязательно сопровождается неприятным эмоциональным переживанием. Многие игры и виды спорта привлекательны именно тем, что требуют высокой степени активации схем.
С целью обоснования своей модели Д. Норман и Т. Шаллис обращаются также к данным психологических и нейропсихологических исследований. Так, они предлагают свою интерпретацию интерференции одновременного выполнения двух деятельностей. Структурная интерференция возникает в случаях перекрытия требований горизонтальных линий управления к одним и тем же структурам переработки информации. В ситуациях управления по вертикальным линиям интерференция является следствием ограниченности ресурсов внимания. Оба вида интерференции, в принципе, устранимы. Структурную интерференцию можно предотвратить путем специальной организации задач. Ресурсная интерференция снимается благодаря упорной идлительной тренировке, в результате которой обб задачи будут решаться автоматически. При обсуждении данных клинических исследований авторы высказывают предположение о локализации руководящей системы внимания в лобных долях головного мозга, а устройства согласования на уровне базальных ганглиев.
Модель Д. Нормана и Т. Шаллиса появилась на переходе от компьютерной к организационной метафоре системы переработки информации. Перспективу исследования внимания с позиций новой, организационной метафоры строения и функционирования психики наметили Д. Канеман и Э. Трейсман (Kahneman, Treisman, 1984). В истории философии и психологии такие аналогии уже проводились, но особенно настойчиво и серьезно их стали выдвигать и обсуждать в последнее время, особенно в области исследований искусственного интеллекта. Согласно этой метафоре психику можно рассматривать как организованное сообщество взаимозависимых и в то же время самостоятельных индивидов, то есть подобно крупной автомобильной компании или государственному учреждению. Разные отделы такой организации могут не знать, что делается в других, даже соседних отделах, если каналы коммуникации между ними по каким-то причинам, например, из соображений секретности, временно перекрыты. Д. Канеман и Э. Трейсман считают, что именно так можно объяснить факты автоматической семантической переработки информации, поступающей по нерелевантному каналу, полученные, например, в известных экспериментах с регистрацией кожногальванической реакции на эмоционально значимое слово, которое не осознавалось и не приводило к вербальному ответу. Иначе говоря, о появлении этого слова знал не сам человек, а как бы его кожа (см. гл. 2, с. 91). Организационная метафора выглядит все более приемлемой, правомерной и даже необходимой на фоне эмпирических и теоретических разработок последних лет, получивших общее название коннекционизма.
Коннекционистский подход к моделированию психических процессов появился и оформился в качестве особого направления когнитивной науки вообще и когнитивной психологии, в частности — сравнительно недавно — во второй половине 80-х годов. Число работ, проводимых с позиций коннекционизма неуклонно растет, а их результаты получают признание, с одной стороны, и критику — с другой. Одни авторы сравнивают коннекционизм с когнитивистской революцией, происшедшей в психологии в 60-е годы, другие же видят в нем ошибочное возвращение к ассоцианизму (Bechtel, Abrahamsen, 1991). Главным моментом этого течения, возникшего в области междисциплинарных исследований познавательной деятельности, стал решительный отказ от компьютерной метафоры системы переработки информации. Нейрофизиологические данные говорят о том, что механизмы и функционирование головного мозга принципиально отличны от устройства и работы современных компьютеров. Компьютерная метафора ориентирует исследование на поиски отдельных блоков переработки и хранения информации и на представление процесса переработки в виде последовательной, происходящей по определенной программе манипуляции символами. Предполагается, что узнав программу, мы будем знать работу данной системы в любых условиях. Теории психических процессов и состояний разрабатываются на функциональном уровне, независимо от вида и способа их действительной материальной реализации, поскольку существенные характеристики работы компьютера не определяются его типом и оборудованием (лампами, транзисторами или микросхемами). Сторонники коннекционизма считают эту аналогию ошибочной. Архитектура системы определяет возможные и наиболее экономичные алгоритмы и режимы ее функционирования. Знание реальных нейрональных процессов и структур головного мозга закладывается в основу построения моделей системы переработки у человека. "Наша цель,— пишет один из основоположников коннекционизма Д. Рамелхарт,— заключается в том, чтобы заменить компьютерную метафору на мозговую метафору" (Rumelhart, 1989, с. 134).
Коннекционистские модели состоят из простых элементов, обладающих свойствами нейронов. Отдельные элементы могут быть организованы в более крупные единицы — модули, а те, в свою очередь, образуют специфические пулы или множества. Работа каждой единицы описывается правилами ее активации и уравнением, связывающим состояние активации со значением выхода данной единицы. Вторым важнейшим компонентом моделей являются подобные синаптическим соединениям связи между единицами. Отсюда происходит наиболее употребительное название подхода — коннекционизм (от англ. connection — связь, соединение). Любая единица связана со множеством других. Активированная единица оказывает тормозное или возбуждающее влияние на состояние активации единиц, с нею связанных. Связь между двумя единицами может быть как однонаправленной, так и взаимной. Любая связь характеризуется переменным значением веса — параметром, обозначающим ее важность в распространении активационных влияний.
Коннекционистские модели описывают закономерности возбуждения и торможения элементов и полностью отвергают какие-либо предположения о запоминании символов и правилах манипуляции ими. Переработка входной стимуляции представляет собой распространение активации по всей системе. Подчеркивается, что такая переработка носит не последовательный, а параллельно-распределенный характер. Квазинейрональные единицы и соединения образуют гибкую, динамическую систему. Скорость переработки в каждом элементе невелика, но благодаря их множеству и разветвленной сети взаимодействий конечный результат достигается быстрее, чем в компьютере. Система работает автоматически, настраивая свои параметры соответственно поступающим входам. При получении начального входного воздействия происходит распространение возбуждений и торможений до тех пор, пока система не придет в устойчивое состояние. Первоначальные активации элементов интерпретируют как спецификацию задачи, а ту устойчивую конфигурацию, которую принимает система в итоге переработки, ее решением. Научение приводит к изменению соединений по весовому параметру. Модели не включают в себя особых систем долговременного хранения информации и управления переработкой. Информация кодируется и хранится в виде параметров соединений. Эффекты и явления кратковременного запоминания рассматриваются как следствия текущего состояния активации элементов.
К настоящему времени построены коннекционистские модели процессов опознания вербального материала и простейших процессов умозаключения. Первые шаги сделаны и в сторону построения коннекционистских теорий избирательности переработки. Эффекты селекции описывают в них либо в терминах синхронизации активности групп элементов, либо как модуляции характера и состояния их соединений. Д. Лаберж указывает на необходимость и трудности объяснения активной селекции в рамках строго коннекционистского подхода и призывает его сторонников к осторожности при включении процессов селекции в свои модели (LaBerge, 1990). Вклад коннекционистских моделей селекции в психологию внимания пока невелик. Однако на некоторых исследователей внимания, например на А. Оллпорта, идеи коннекционизма уже оказали сильное влияние (см. с. 186-187). К ним следует отнести также Давида Навона, теория внимания которого примечательна тем, что в ней находит яркое выражение организационная метафора строения системы переработки информации (Navon, 1989а, б).
Д. Навон предлагает рассматривать психику как анархичную систему разведки, состоящую из множества единиц, занимающихся сбором информации, ее интерпретацией, прогнозированием и запуском действий, необходимых для существования системы в целом. Данная система анархична в том смысле, что каждая входящая в нее единица автономна, и толчком для ее деятельности служит, главным образом, наличие той работы, которую она может выполнить. Автор отмечает, что поскольку обычные секретные службы нельзя назвать анархичными, то наиболее близким аналогом такой системы может быть ассоциация ученых, работающих в одной области.
Автономные единицы, элементы или модули системы переработки информации специализированы на выполнение одной или нескольких функций. Одни модули служат для запуска и управления моторными действиями, другие же принимают участие в расчетах информации. Сигналами, запускающими работу модуля, могут быть выходы с других модулей, стимулы и потребности. Выходы модулей подразделяются на класс утверждений (высказываний) и класс запросов (целей). Модуль переходит в пассивное состояние при отсутствии запускающих входов и после выполнения своей работы. Стимулы и потребности относятся к экзогенным, то есть внешним по отношению к когнитивной системе факторам. Другими экзогенными факторами являются воля и эмоции, которые в данной концепции пока не рассматриваются.
Многие цели достигаются легко благодаря уже имеющимся связям или простому совпадению активности модулей. Однако при постановке новых целей или при изменении обстоятельств результат, необходимый для существования системы, может быть получен только путем кооперации множества модулей; сама же кооперация предполагает коммуникации между ними. Д. Навон различает два вида связей коммуникации. Связи первого вида соединяют определенные модули посредством специальных устройств, созданных в процессе научения. Этот вид коммуникации автор называет приватным. Кроме того, каждый модуль имеет выход на общее устройство коммуникации. Таких общих устройств может быть несколько. Каждое из них обслуживает какую-то группу модулей и отличается по степени своего охвата. Автор называет их классными досками. Связи модулей посредством таких досок или табло он относит к публичному виду коммуникации.
Д. Навон подчеркивает, что подавляющее большинство целей не может быть достигнуто работой только одного модуля. Чаще всего по какой-то сложной программе последовательно и одновременно активируется множество модулей. Каким же образом совокупность анархичных модулей, запускаемых независимыми источниками, начинает и продолжает работать согласованно, без интерференции и помех? Представление о трудности управления их работой можно получить, если вообразить шумное собрание незнакомых людей, председатель которого не может взять слово и призвать присутствующих к тишине. Прямое управление активацией модулей Д. Навон считает маловероятным. Единственным способом согласованной переработки информации в такой системе может быть происходящее в определенные моменты времени изменение вероятности кооперации активированных модулей.
Гибкая кооперация модулей осуществляется путем ослабления связей публичной коммуникации. Специальный механизм, регулятор расцепления (decoupling controller), обеспечивает связи релевантных модулей и перекрывает связи других модулей. Функциональная сущность внимания заключается в работе этого механизма. Регулятор расцепления избирательно ослабляет связи публичной коммуникации нерелевантных (фоновых) модулей и оставляет интактными связи релевантных (акцентуированных) модулей. Вероятность воздействия фоновых модулей на другие модули снижается, тогда как для модулей акцентуированных, напротив, повышается: видимость их сообщений на табло устройства общей коммуникации увеличивается, и потому они могут быть легко обнаружены и использованы другими, в том числе, релевантными модулями.
Видимость, публичность или доступность выходной информации модуля Д. Навон отождествляет с ее осознанием. Одновременные сообщения акцентуированных модулей поступают в структуры (табло) коммуникации, и чем больше таких сообщений попадает на одно и то же табло, тем выше вероятность ошибок селекции и тем больше время поиска, затрачиваемое модулями, использующими эти сообщения. Автор подчеркивает, что конфликт выходов на общие и специальные устройства коммуникации является неизбежной расплатой за те преимущества, которые дает кооперация множества модулей при постановке новых целей и поиске новых решений.
Работа регулятора расцепления переживается как усилие. Расцепление неприятно, и потому его объем и продолжительность определяются не только задачей, но и перевесом мотивации достижения данной цели над негативной валентностью операций расцепления. Д. Навон не связывает понятие усилия с ограниченными ресурсами переработки информации или с механизмом распределения этих ресурсов. Усилие является лишь субъективным переживанием, степень которого пропорциональна уровню активации фоновых модулей и силе их сцепления с акцентуированными модулями. Усилие уменьшается при увеличении активации последних и совпадении цели с текущими потребностями организма. Регулятор расцепления не требует знаний о специализации модулей, их расположении и соединениях. Автор рассматривает его как автоматическое устройство, функционально подобное арбитру, оценивающему требования разных сторон, не зная содержания этих требований. Увеличение видимости целевого запроса представляет собой самоусиливающийся процесс. В запросе данного модуля содержится информация о его соединениях. Регулятор расцепления принимает решение согласно простым правилам, сформулированным в терминах конфигурации и общности одновременных запросов.
С позиций своей модели Д. Навон обсуждает основные явления и факты психологии внимания, разбивая их на несколько групп. Длительное непрерывное внимание отождествляется с удержанием одного состояния расцепления. Данное состояние будет продолжительным и не потребует усилий, если модули, выдающие релевантные запросы, постоянно подпитываются потребностью или переменами ситуации. Трудности возникают тогда, когда модули запроса запускаются публично заявленным целевым состоянием, источник которого уходит со сцены. Например, если цель не обладает непосредственным интересом, а также в ситуации решения задачи на бдительность. При условии альтернативных запросов фоновых модулей возникает угроза потери данной целью исключительного статуса на табло публичной коммуникации. Д. Навон считает, что сохранение внимания в этих случаях зависит от степени успеха настройки в начальный период. Механизм расцепления снижает видимость нерелевантных модулей, ослабляет распространение их запросов; вероятность конгломерации (соединения) фоновых модулей падает, и сумма их запросов не может склонить чашу весов в свою сторону. Итак, чем острее внимание на предыдущих фазах переработки, тем меньше вероятность отвлечений. Сила воли представляет собой умение путем селективного расцепления свести видимость отвлекающих модулей к минимуму. Использование этого умения зависит от соотношения (баланса) релевантных и нерелевантных запросов. В этом заключается еще одна причина сохранения нужного целевого акцента на табло коммуникации.
Промежуточные продукты переработки информации благодаря своей видимости и доступности всем модулям могут активировать модули релевантные и, в то же время, связанные с базовыми потребностями. Доступность модулей текущим выходам переработки увеличивает вероятность собственного запуска. Этим объясняются эффекты предшествования (см. гл. 2, с. 92). Даже при полном расцеплении системы остается возможность эффектов предшествования, благодаря работе каналов приватной коммуникации. Сходным образом объясняются непроизвольное обращение внимания на определенные стимулы: цели в задачах на бдительность и зрительный поиск, собственное имя, новые, сильные, внезапные и движущиеся стимулы. Релевантные такой стимуляции модули располагают постоянно открытыми каналами связи с регулятором расцепления. Явления привыкания и патологического игнорирования (селективного невнимания) объясняются негативными диспозициями, то есть устойчивым ослаблением маршрутов коммуникации соответствующих модулей.
Работа регулятора расцепления становится неэффективной при одновременном выполнении двух деятельностей, когда акцентируются два целевых запроса. Эффекты интерференции зависят от сложности задач или от количества релевантных модулей, но в любом случае они неизбежны. Механизм расцепления может работать в сложном режиме переключения внимания, однако такая стратегия трудоемкая и в случае сложных задач приносит мало успеха. Длительная практика приводит к структурным изменениям в системе переработки информации. По ходу тренировки происходит формирование приватных каналов коммуникации, обслуживающих одну или обе цели без помех.
При утомлении и в состоянии сна когнитивная переработка осуществляется без селективного расцепления. В состоянии утомления сопротивление системы расцеплению увеличивается. Умеренно возбуждающие стимулы, предостерегающие сигналы и состояния легкой тревоги повышают уровень бодрствования, сопротивление падает, и продуктивность деятельности растет. Сильное беспокойство, эмоциональные всплески и громкий шум увеличивают возбуждение до степени, достаточной для запуска нерелевантной деятельности — задача расцепления вновь осложняется, и продуктивность ухудшается. Вероятность конфликта выходов для сложной задачи больше, и потому такое ухудшение наступает при меньшем возбуждении, чем для простой задачи. Так, Д. Навон объясняет известный закон Йеркса-Додсона (см. гл. 3, с. 116). Собственно входная селекция принципиально не отличается от селекции модулей, осуществляемой механизмом расцепления. Селекция не может быть инициирована самим входом. Причина селекции данного входа заключается в работе тех модулей, которые определяют его как наиболее уместный для какой-то преходящей или устойчиво видимой цели.
Д. Навон обсуждает также проблему соотношения бессознательной и осознаваемой переработки, затрагивая известные факты диссоциации физиологических показателей одних и тех же, с точки зрения субъекта, состояний осведомленности. Он отмечает, что осознание не связано с каким-то своеобразным и монолитным хранилищем информации, а распределено по ряду устройств публичной коммуникации и потому диссоциации между ответом и феноменальным опытом или между двумя ответами (или физиологическими показателями) не удивительны. Ответы системы могут быть вызваны результатами переработки по приватным каналам коммуникации. Гибкое и подвижное изменение коммуникации, с одной стороны, и какие-то устойчивые расцепления или соединения путей коммуникации — с другой, могут, по мнению автора, объяснить крайние варианты диссоциации содержания поведения и восприятия в случаях аномальных состояний.
Метафора системы переработки информации как иерархического сообщества множества самостоятельных агентов позволяет, по мнению Д. Навона, если не обойти полностью, то хотя бы смягчить проблему гомункулуса. Эта проблема была и остается для когнитивной психологии весьма болезненной (Величковский, Зинченко, 1979; Величковский, 1982). Возникает она потому, что отдельным элементам и структурам системы переработки информации приписывают свойства и способности целого. Отсюда вытекает необходимость объяснения функционирования этих элементов и структур, которые и были введены с целью такого же объяснения работы системы в целом. Философ Д. Деннетт, опираясь на разработки в области искусственного интеллекта, предлагает следующее решение этой проблемы:
"В исследованиях искусственного интеллекта начинают с определения человека в целом, познающего организма или части его способностей (напр., к игре в шахматы, к ответам на вопросы относительно бейсбола) как чего-то, что я, более нейтрально, называю целеустремленной системой и затем эту крупную целевую систему представляют в виде организации подсистем, каждую из которых также можно рассматривать как целевую систему (со своими определенными убеждениями и желаниями) и, следовательно, формально как являющуюся гомункулусом. Фактически, разговор гомункулусов происходит в искусственном интеллекте повсеместно и почти всегда с толком. Гомункулусы искусственного интеллекта беседуют, перехватывают инициативу, оказывают услуги, заключают договора, руководят и даже убивают. По-видимому, нет лучшего способа объяснить происходящее. Гомункулусы становятся призраками только в тех случаях, когда они полностью дублируют способности, которые они призваны объяснить. . . Успех наступает тогда, когда удается собрать команду или комитет относительно невежественных, недалеких и зашоренных гомункулусов, которые обеспечат разумное поведение целого. План потока информации типично представляет собой схему организации комитета гомункулусов (испытателей, библиотекарей, счетоводов, администраторов); каждый блок схемы определяет гомунукулуса, предписывая какую-то функцию, но не рассказывая как ее выполнить (некто скажет — итак, помещаем туда маленького человечка, делающего эту работу). Затем, если мы рассмотрим отдельные блоки пристальнее, то увидим, что функция каждого из них выполняется путем ее разбиения при помощи другого плана потока информации на еще более мелкие и более глупые гомункулусы. В конце концов такое размещение блоков внутри блоков приведет вас к гомункулусам настолько убогим (единственное, что от них требуется — сказать "да" или "нет" в ответ на вопрос), что их можно, так сказать, "заменить машинками". Мы выгоняем из схемы фантастических гомункулусов, благодаря организации армий таких идиотов, совершающих данную работу" (Dennett, 1979, с. 123-124, курсив автора).
Д. Навон соглашается с этим решением и, кроме того, утверждает, что его теория дополнительно позволяет исключить идею иерархии компонентов (гомункулусов) системы переработки.
